Русский перевод точен, если только признать, что "оставляем" (άφίεμεν) действительно поставлено в настоящем времени, а не в аористе (άφήκαμεν), как в некоторых кодексах. (Аорист (греч. "неопределенный"), глагольная форма, выражающая одновременно прошедшее время и совершенный (или ограниченный) вид; аористом может называться и сама эта комбинация значений прошедшего времени и совершенного вида, особенно если она выражается единым, нечленимым в формальном отношении показателем. Наиболее известны примеры аориста в древних индоевропейских языках: древнегреческом (из грамматической традиции которого данный термин и заимствован), древнеиндийском, старославянском. Прим. ред.) Слово άφήκαμεν имеет "лучшую аттестацию". Тишендорф, Альфорд, Весткотт-Хорт ставят άφηκχαμεν, мы оставили, но Вульгата — настоящее (dimittimus), так же Иоанн Златоуст, Киприан и другие. Между тем, разница в смысле, смотря по тому, примем мы то или другое чтение, получается значительная. Прости нам грехи наши, потому — что мы сами прощаем, или уже простили. Всякий может понять, что второе, так сказать, категоричнее. Прощение нами грехов ставится как бы условием для прощения нас самих, деятельность наша земная здесь служит как бы образом для деятельности небесной. Образы заимствованы от обыкновенных заимодавцев, дающих взаймы деньги, и должников, их получающих и затем возвращающих. Пояснением прошения может служить притча о богатом, но милостивом царе и безжалостном должнике (Мф. 18:23-35). Греч. οφειλέτης означает должника, который должен уплатить кому-нибудь όφείλημα, денежный долг, чужие деньги (aes alienum). Но в более обширном смысле όφείλημα означает вообще какие-нибудь обязательства, всякую плату, подать, а в рассматриваемом месте слово это поставлено вместо слова грех, преступление (αμαρτία, παράπτωμα). Слово употреблено здесь по образцу еврейского и арамейского лоб, которое означает и денежный долг (debitum), и вину, преступление, грех (= culpa, reatus, peccatum).
Второе предложение (как и мы оставляем и проч.) приводило издавна в большое затруднение толкователей. Прежде всего рассуждали о том, что разуметь под словом как (ως), — принимать ли его в строжайшем смысле, или в более легком, применительно к человеческим слабостям. Понимание в строжайшем смысле приводило многих церковных писателей в трепет от того, что самый размер или количество божественного прощения наших грехов вполне определяется размерами нашей собственной способности или возможности прощения грехов нашим ближним. Другими словами, божественное милосердие определяется здесь человеческим милосердием. Но так как человек не способен к такому же милосердию, какое свойственно Богу, то положение молящегося, не имевшего возможности примириться, заставляло многих содрогаться и трепетать.
Автор приписываемого святому Иоанну Златоусту сочинения Opus iniperf. in Matth. свидетельствует, что в древней церкви молящиеся второе предложение пятого прошения совсем опускали. Один писатель советовал: "говоря это, о, человек, если будешь делать так, т.е. молиться, думай о том, что сказано: "страшно впасть в руки Бога живого".
Некоторые, по свидетельству Августина, старались сделать как бы некоторый обход и вместо грехов разумели денежные обязательства. Иоанн Златоуст, по-видимому, желал устранить затруднение, когда указывал на различие отношений и обстоятельств: "отпущение первоначально зависит от нас, и в нашей власти состоит суд, произносимый о нас. Какой ты сам произносишь суд о себе, такой же суд и Я произнесу о тебе; если простишь своему собрату, то и от Меня получишь то же благодеяние — хотя это последнее на самом деле гораздо важнее первого. Ты прощаешь другого потому, что сам имеешь нужду в прощении, а Бог прощает, Сам ни в чем не имея нужды; ты прощаешь собрату, а Бог рабу; ты виновен в бесчисленных грехах, а Бог безгрешен". Современные ученые также не чужды сознания этих трудностей и стараются объяснить слово "как" (ως), — по-видимому, правильно, — в несколько смягченном виде. Строгое понимание этой частицы не допускается контекстом. В отношениях между Богом и человеком с одной стороны и человеком и человеком с другой не наблюдается полного равенства (paritas), а есть только сходство довода (similitudo rationis). Царь в притче оказывает рабу больше милосердия, чем раб — своему товарищу. И "как" можно переводить словом "подобно" (similiter). Здесь подразумевается сравнение двух действий по роду, а не по степени.
В заключение скажем, что мысль о прощении грехов от Бога под условием прощения грехов нашим ближним была, по-видимому, чужда по крайней мере язычеству. По словам Филострата (Vita Apoll. 1:11), Аполлоний Танский предложил и рекомендовал молящемуся обращаться к богам с такою речью: "вы, о боги, заплатите мне мои долги, — мне должное" (ώ θεοί δοίητέ μοι τα οφειλόμενα).