7. Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим,
8. а язык укротить никто из людей не может: это - неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда.
7–8. Зло необузданности языка, стоящей в зависимости от воздействия вышеземной, демонической силы, является трудно устранимым для настоящих, естественных сил человека. При самом творении человек получил от Бога благословение владеть всем живущим на земле (Быт I: 26–28; см. IX: 2) и в силу этого повеления Божия он и теперь господствует над всеми видами животного царства. Но такова сила греха и зла, что он является как бы неукротимым зверем, изрыгающим, подобно ядовитой змее, смертоносный яд (ср. Пс СХХXIХ: 4). Впрочем, художественно и сильно изображая неописуемый вред злоупотребления даром слова, Апостол Иаков, конечно, считает возможною не только борьбу, но и победу человека над этим злом, но лишь при содействии благодати Божией. «Если человек укрощает зверей, отличных от него по природе, то тем более может он укротить собственный член. «Никто не может от человека укротити». Это должно читать не в утвердительной, но в вопросительной форме; именно так: если человек укрощает и делает ручными неукротимых зверей, то ужели не укротит он собственного языка? Так должно читать это. Ибо, если читать это в утвердительной форме, то несправедливо было бы давать потом следующее наставление; не должно, братия мои, сему так быть» (ст. 10) (блаж. Феофил.).
9. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию.
10. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть.
9–10. Необузданность языка ведет к такому неестественному явлению, как исхождение из одних и тех же уст таких противоположных действий, как благословение и проклятие, что тем более чудовищно и преступно, что и благословение, и клятва имеют, в сущности, один и тот же предмет - Бога: Бога, Виновника всего творения, мы восхваляем, прославляем, благословляем (Пс CXLV: 21) и в то же время проклинаем людей, созданных по подобию Божию, следовательно, изрекаем хулу на Бога же в Его творном подобии - человеке. Так велики непостоянство и скрытый яд языка, злоупотребляющего богодарованною способностью речи. «Апостол хочет тронуть слушателей. Если нам повелевается всех благословлять, ибо злоречивые не наследуют Царствия Божия (1 Кор VI: 10), то как не стыдно употреблять одно и та же орудие на зло и на добро? Никто из благоразумных не будет мешать одним и тем же орудием грязь и миро. Молишься ли? Не проклинай врага. Ибо между молитвою и проклятием большое расстояние. Если не простишь оскорбившего, та и сам не получишь прощения» (Мф VI: 12) (блаж. Феофил.).
11. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода?
12. Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду.
11–12. Желая тверже запечатлеть в умах читателей высказанную (ст. 10) мысль о неестественности употребления языка для проклятия, между тем как он предназначен для благословения, св. Апостол здесь, ст. 11–12, на примерах - источников, изводящих лишь одного рода воду (горькую, сладкую, соленую) и разных плодовых деревьев - смоковницы, маслины, виноградной лозы, неизменно дающих плоды по роду своему, показывает всю ненормальность, всю, так сказать, противоестественность упомянутого действования языком. Таким образом, человек, проклинавший ближнего своего, созданного по образу Божию, не может искренно и богоугодно прославлять Бога; его прославление Бога может быть лишь неистинным, показным, фарисейским.
13. Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью.
13. После столь подробного раскрытия мысли о необходимости и трудности обуздания языка, Апостол возвращается к главному предмету своего увещания (ст. 1) - не стремиться многим к учительству. Истинным учителем может быть лишь человек мудрый, σοφός, (= евр. хакам) и разумный, επιστήμων (= евр. набок ): в библейско-еврейском употреблении (см., напр., Втор I: 13; IV: 6; Ac XIV: 10) эти два понятия, весьма близко родственные друг другу, выражают полный объем теоретической и практической мудрости. Св. Апостол, направляя речь против злоупотреблявших словом, оттеняет практический момент (мудрый или разумный) докажи на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью». В приложении к христианскому учителю это наставление Апостола напоминает наставление Спасителя апостолам о голубиной кротости при змеиной мудрости (Мф X: 16).
14. Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь и не лгите на истину.
15. Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская,
16. ибо где зависть и сварливость, там неустройство и всё худое.
14–16. Имея в виду ниже (ст. 17) полно охарактеризовать истинную мудрость, Апостол здесь показывает, что не есть истинная мудрость. Признаками такой неистинной мудрости являются: горькая зависть или ревность в дурном смысле (ζήλος πικρός) и сварливость (εριθεία) - свойства, прямо противоположные «мудрой кротости» (ст. 13). Эта неистинная мудрость, являющаяся лишь пародиею на истинную мудрость, имеет и происхождение, прямо противоположное мудрости небесной. Ложная мудрость отнюдь не нисходит свыше от Бога ( I: 15 ); напротив, всецело земная, επίγειος, исключительно принадлежит миру, враждебному Богу (IV: 4); не духовная, а душевная, ψυχική; не божественная, а бесовская , δαιμωνιώδη (ст. 15). Такой характер и такое происхождение этой лжемудрости свидетельствуется ее плодами, каковы: «неустройство и все худое» (ст. 16), что абсолютно чуждо Бога, ибо Бог не есть Бог нестроения, но мира (1 Кор XIV: 33).
17. Но мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна.
18. Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир.
17–18. Для плодотворного и спасительного учительства нужна «мудрость, сходящая свыше» , т. е. от Бога (I: 17). По изображению Апостола Иакова, мудрость эта, прежде всего, чиста, αγνή: чистота и святость суть основные свойства истинной мудрости. Затем следующие три качества ее составляют противоположность ревности и сварливости ложной мудрости: истинная мудрость: а) мирна , ειρηνική, - распространяет вокруг себя только мир; б) кротка или скромна , επιεικής; в) послушлива , уступчива, ευπειθής. Далее следует самое положительное свойство истинной мудрости: «полна милосердия и добрых дел» - богата делами благотворительной любви, составляющей существенное свойство благочестия (I: 27). Наконец - «беспристрастна и нелицемерна» , αδιάκριτος χ. απόκριτος - чужда сомнений в истинах веры и абсолютно искренна, прямодушна.
«Таким образом, указано семь качеств божественной мудрости: она представляет собою как бы семицветную прекрасную радугу, все цвета которой суть разложения одного основного цвета мудрости - ее чистоты и святости» (еп. Георгий).
В заключительном, 18, стихе главы указывается, что плодами истинной мудрости - в противоположность пагубным плодам мудрости ложной (ст. 16) - являются праведность и мир как у проповедников истинной мудрости, так и у приемлющих слово их проповеди. «Человек, одаренный истинною премудростию и призванный к проповеданию Евангельского учения, возвещает его, наблюдая приличное христианской вере спокойствие и согласие с теми, которые семя слова Божия кротким и спокойным сердцем приемлют и к плодотворению себя доброю землею оказывают» (иеромон. Феоктист).
Глава IV
Обличение Апостолом греховных вожделений в читателях послания (1–3). Несовместимость с истинным служением Богу чрезмерной любви и пристрастия к миру (4–10). Преступность осуждения и злословия (11–13). Неуместность и гибельность самонадеянности в человеческих делах и предприятиях (14–17).