Чин трапезы и возвышения панагии у греков описывает и Арсений Суханов в своем «Проскинитарии» (XVII в.). По окончании литургии в трапезу приносят «хлеб Богородицы», и «старец простой» или священник попросту вынимают частицу из него; когда патриарх, отдохнув от литургии [993] в своей келье, придет в трапезу и сядет, недельный священник ударяет в кандию и говорит «Отче наш»; патриарх благословляет стол сидя. Он сидит за отдельным столиком, и подают ему кушанья диаконы, а вино архидиаконы, которые в присутствии его не садятся за стол, а обедают после.
Совершенно так же совершается обряд прощения после трапезы и доныне на Афоне.
Надписания над чином о панагии и отдельные молитвы чина в некоторых рукописях показывают, что он совершался и вне монастырей по следующим поводам: при вступлении кого-либо на службу или должность, при отправлении в путешествие, особенно водное [995]. Совершался этот чин и при Византийском дворе после обеда. По описанию Кодина (XIV в.),
{с. 789}
Окидывая одним взглядом все развитие чина монастырской трапезы, нельзя не отметить в истории его, в качестве наиболее характерных явлений, некоторые частности. Еще до христианства сознавалась необходимость молитвенного благословения трапезы. Важнейшая из молитв трапезы в нынешнем ее виде известна IV веку. Агапа, а вслед за тем монашество, придали трапезе настоящий богослужебный характер. Начало самого чина о панагии, являющегося ныне средоточием трапезы, скрыто в глубине истории. Но то обстоятельство, что он неизвестен общераспространенному на греческом Востоке Студийскому уставу, имея здесь вместо себя возвышение укрухов, — это обстоятельство заставляет предполагать, что чин этот появился впервые в Иерусалимском уставе и мог возникнуть в недрах Иерусалимской Церкви очень рано. Лишь только Богоматерь получила в Церкви всю Свою славу и честь, должна была возникнуть идея некоторой евхаристии и во имя Ее. В целях резче отличить эту евхаристию от настоящей, возвышение поручается диакону и простому иноку (у греков даже чтецу). Замечательно сходство чина трапезы в Студийском и Иерусалимском уставе иногда до буквальности во всем, кроме этой частности (возвышение укрухов вместо панагии), правда, самой важной. Очень характерно, что Студийский устав поминает Богоматерь только за вечерней трапезой. Замечательно, что Студийский устав не имеет молитвы Господней в начале трапезы, {с. 790} заменяя ее другою, естественно потом уступившей место величайшей из молитв, так идущей трапезе 4-м прошением.
Песни в честь Богоматери постепенно растут в количестве. Конечные псалмы более поздние уставы исстари пытаются оставлять, результатом чего явилось в нынешнем уставе исчезновение 83-го псалма. Взамен этого в этих уставах стремление к увеличению числа кратких молитвословий. Позднейшие уставы ограничивают участие братии в пользу игумена и вообще излишне осложняют чин (греки и старообрядцы).
Почтенная древность чина, показывающая, насколько всегда он считался необходимой принадлежностью всякой благочестиво-торжественной трапезы, могла бы говорить — подле его бесспорной умилительности — за большее практическое применение его и ныне и за желательность его распространения за стены монастырей. А между тем и в последних он, кажется, не всюду чтится.
{с. 791}
3-Я ГЛАВА ТИПИКОНА
«О СВЯТЕМ, ИМУЩЕМ БДЕНИЕ, АЩЕ ПРИЛУНИТСЯ В НЕДЕЛЮ»
(В НЕЙЖЕ ЧИН БЛАГОСЛОВЕНИЯ КОЛИВА)
{с. 792}
О СВЯТЕМ, ИМУЩЕМ БДЕНИЕ В НЕДЕЛЮ
Содержание главы
Ничто так не говорит сердцу христианина, как Воскресение Христово, и ничто более не заставляет трепетать нашу душу, чем празднование этого события, как бы часто оно ни было [997]. Но возможно иногда и это невозможное — возможно увеличение радости воскресного дня. Это — когда с воскресеньем совпадает какая-либо память, сама достойная столь же или почти столь же торжественного празднования, как воскресение. Дав в 1 и 2 главе устав обычной воскресной службы, Типикон естественно в 3 главе занимается такими исключительными воскресеньями. Он обходит в настоящем месте случаи совпадения с воскресным днем двунадесятых праздников, еще более увеличивающих воскресную радость, по сравнительной редкости таких случаев (даже не ежегодно) и потому, что важнейшие из них вовсе вытесняют воскресную службу. Оставляя регламентацию этих последних случаев до месяцесловной части, Типикон в этой своей части говорит только о совпадениях с воскресным днем памятей великих святых и начинает — в 3 главе — с самых великих святых, которым положено бдение. Таких святых очень немного. Безусловно, без оговорки «аще изволит настоятель», бдение назначено только следующим святым: Иоанну Предтече (24 июня и 29 августа), апостолам Петру и Павлу (29 июня), Иоанну Богослову (26 сентября и 8 мая) и трем святителям (30 января). Но кроме них допускается Типиконом бдение и еще целому ряду святых. Допустимо оно по особым обстоятельствам и всякому святому (в царские дни, местночтимым святым). С другой стороны, и названным самым великим святым «великия ради нужды» может не быть бдения, как может его не быть и в двунадесятый праздник (исключая Рождество Христово и Богоявление). Устав, даваемый в 3 главе Типикона, имеет силу для всякого святого, по какому бы случаю ему ни было бдение, если память его приходится в воскресенье. Он не вполне приложим только к бдению храмового святого, который имеет, впрочем, по сравнению со всяким другим великим святым одно лишь преимущество при соединении с воскресным бдением (свое Евангелие на утрене и стихиру после него).