Участие широких масс в социальных столкновениях начала XX в. определенным образом трактуется и в социологии этого времени. Так Дюркгейм, хорошо знавший труды Лебона и Тарда, писал, что люди, оказавшись в массе, согласуют свои чувства и представления, как бы выходя из своих «ментальных ячеек»[135]. Они объединены одержимостью, которая придает им новые силы. На неподконтрольной эмоциональной основе возникает механизм объединения людей в массы. По Дюркгейму, это вполне нормальное явление, это функционирование элементарного механизма общественной жизни. Массы, считает он, способны на интеллектуальное, религиозное творчество. В архаическом обществе, в котором индивидуальное сознание растворялось в коллективном, ведущая роль принадлежала именно коллективным представлениям. Они передаются из поколения в поколение, сохраняясь в памяти, языке, народном искусстве. В развитых обществах коллективное сознание составляет основу солидарности, сплоченности общества. Это нечто совершенно иное, чем частное сознание. Под воздействием коллективных чувств оживают страсти, усиливаются ощущения и человек преображается, преображая мир вокруг себя. Дюркгейм говорит об одержимости, экзальтации собранных воедино людей, которые удесятеряют их энергию. И в наибольшей степени это подтверждают религиозные верования. В своей работе «Элементарные чувства религиозных верований» он пишет о том, что среди собравшихся вместе людей как бы проходит электрический разряд, который и доводит их до чувства экзальтации. «Любое выраженное чувство без сопротивления воспринимается всем сознанием». Страсти принимают такую интенсивность, что они часто разрешаются или в проявлениях нечеловеческого героизма, или кровавой жестокости. Он напоминает о крестовых походах, о Французской революции, когда «умеренный буржуа превращался то в героя, то в палача.» Общая вера, по Дюркгейму, существовавшая в примитивных обществах, восстанавливается очень часто в жизни любого общества и торжествует над частными сомнениями.
Говоря о существующей между лидером и группой связи, он обращает внимание на то, что не только лидер воздействует на группу, но и группа на лидера. И вообще, поведение толпы для него не патологическое, а нормальное состояние.
Исследования проблемы масс, толпы неизбежно приводит к постановке вопроса о роли и месте вождя, лидера масс. Эта проблема не нова для всей социально-политической философии. Исследуя поведение толп, Лебон анализировал и феномен вождя, считая, что роль всех великих вожаков — это дать людям веру. Власть таких людей очень деспотична и именно этот деспотизм заставляет людей им подчиняться.
Как известно, наиболее детально исследовал проблему власти, в том числе господства вождя, лидера, М. Вебер, обративший особое внимание на личные отношения между господином и подчиненным, на эмоциональные отношения подчиненного к господину, на его веру в него. Именно это гарантируемое убежденностью признание порождает самоотдачу, восславление. Подобное психологическое явление порождено или энтузиазмом, или возникает из чувства необходимости и надежды. Отношения между властителем и подчиненными, по Веберу, связаны не только с поведенческой ориентацией, но и с наличием веры в легитимность власти. Он выделяет три типа легитимности. Первая основана на вере в законность существующей власти, вторая — на традиции, на вере, что властвует тот, кто получил это право по традиции, третья — основана на вере в сверхъестественную святость власти, на то, что Вебер называет харизмой. Говоря о традиционном понимании легитимности, Вебер выделяет авторитет «вечно вчерашнего» — нравы, привычная ориентация на их соблюдение. Когда он ведет речь о харизме, то имеется в виду авторитет необычного личного дара, предполагающий полное доверие и преданность. Это «божественный дар», которым вождя наделила природа, рок, Бог и который выделяет его из остальных смертных.
В плане нашего изложения наибольший интерес представляет трактовка Вебером именно харизматичности вождя. «Преданность пророку или вождю на войне, или выдающегося демагога в народном собрании или парламенте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне „призванным“ руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, но потому, что верят в него»[136]. Харизма противостоит рационализму, это нечто дорациональное и совершенно чуждое экономике. В своей работе «Экономика и общество» Вебер говорит о том, что харизма есть «власть анти-экономического типа». Поэтому средства, которыми она пользуется, также иррациональны, подчиняющие действительность желаниям. Иррациональность выступает у Вебера как реальный социальный феномен. Вера в определенные идеалы, мировоззренческие установки постоянно находятся как бы на заднем фоне осознанных действий. «Важнейшие образцы рациональной и методической жизни характеризуются иррациональными допущениями, принимаемыми как таковыми и инкорпорированными в эти жизненные формы»[137]. Если «рацио» действует извне, то харизма состоит в трансформации изнутри. Она означает совершенно новую ориентацию всех точек зрения на мир.