Иррациональность нацистского террора, говорится в работе, отражала иррациональность самих целей нацизма. Иррациональность сталинского террора была иной, ибо она была направлена не против внешних, а против внутренних, к тому же воображаемых врагов. И хотя суть этих режимов нельзя объяснить лишь личными качествами Гитлера и Сталина, «тем не менее психологией обоих диктаторов нельзя пренебрегать… И Гитлер, и Сталин зависели от демонизированного объекта ненависти, что давало им энергию и оправдывало их действия». При них власть до такой степени была персонализирована, что «психология диктатора становится всеопределяющим фактором… Но, какое бы значение не имела личная патология, масштабы и функции террора не могут быть сведены к ним»[216].
При ответе на вопрос: как стал возможен террор такого масштаба, приходится учитывать тот факт, что жаждавшие лучшей жизни массы готовы были поверить, что путем жесткого администрирования, прямого насилия можно придти к желанному коммунизму. И готовы были ради этого идти на жертвы, самопожертвование. Более того, 30-е годы были свидетелями невиданного энтузиазма масс и убежденности многих в исторической оправданности жертв и репрессий. Человек, объявленный винтиком огромной государственной машины, ощущал себя в массе как хозяин, творящий не только свою жизнь, но и историю. На деле имело место мифологическое восприятие жизни, утопия воспринималась как реально осуществляемая. Она не была привязана к реальному времени, к конкретной исторической ситуации, а была ориентирована на некую универсальную, кажущуюся рациональной схему. И то, что массы имеют дело с властью подобного мифологизированного мышления, не осознавалось ими.
Такой специалист по мифам, мифологическому мышлению как Р. Барт подчеркивает, что функция мифа — удалять реальность, противоречивость мира, «создавая чувство блаженной ясности». Он различает «левый» и «правый» миф. «Левый» миф, по Барту, возникает тогда, когда революция начинает маскироваться, скрывать свое имя. «Долгие годы Сталин как словесный объект представлял в чистом виде все основные черты мифического слова. В нем был и смысл, т. е. реальный исторический Сталин; и означающее, т. е. ритуальное прославление Сталина, фатальная природность этих эпитетов, которым окружали его имя, и означаемое, т. е. интенция к ортодоксии, дисциплине и единству, адресно направленная коммунистическими партиями на определенную ситуацию; и, наконец, значение, т. е. Сталин сакрализованный, чьи исторически определяющие черты переосмыслены в природном духе, сублимированы под именем Гениальности, чьего — то иррационально невыразимого»[217]. Барт считает миф о Сталине, как и любой левый миф, убогим, в котором нет выдумки, он подобен монотонной молитве. Поскольку левый миф создается по заказу, он краткосрочен и небогат на выдумки.
Проблемы масс и вождей в работах Э. Канетти и С. Московичи
Работа немецкоязычного мыслителя Э. Канетти «Масса и власть» была опубликована в 1960 г., хотя писалась она на протяжении многих лет. В своем исследовании он использует огромный исторический материал, в том числе и записи древних историков, выявляя архетипические структуры взаимоотношения массы и власти. XX век оценивается им как самая варварская эпоха из всех существовавших в мировой истории.
При определении массы за исходный пункт он берет чисто психологический момент — страх человека перед прикосновением с другим. Человек старается держаться от других людей на некотором расстоянии, дистанцироваться от них. В массе же этот страх прикосновения снимается, все дистанции перестают существовать. Стоит однажды почувствовать себя частицей массы, как человек перестает бояться соприкосновения, он ощущает себя равным другому. Все различия, в том числе и различия пола, как бы перестают существовать. Более того, масса предстает как примитивная форма защиты от смерти. В тесноте, когда между людьми уже нет расстояния, каждый ощущает другого как самого себя, что приносит ему огромное облегчение. Ради этого люди и соединяются в массы. Но фактически это иллюзия, ибо в действительности люди не стали равными. Вслед за Лебоном и Ортегой Канетти считает, что масса представляет собой целостное существо со своими специфическими закономерностями существования.
Он дает классификацию массе. Так он различает открытую и закрытую массу, есть у него понятие медленной массы, замершей массы. Он анализирует преследующую массу, массу бегства, массу запрета, праздничные массы. Мы остановимся только на некоторых его характеристиках массы. Так, например, говоря о спонтанной массе, он подчеркивает, что она возникает там, где только что ничего не было. Возникнув однажды, она стремится возрастать и это ее важнейшее свойство. Естественная масса есть открытая масса: для ее роста вообще не существует никаких границ, как только рост прекращается, начинается ее распад. Ибо распадается масса так же внезапно, как возникает. Противоположностью открытой массе является закрытая масса, она устойчива, имеет свои границы. Однако закрытая масса часто тоже стремится расшириться, предаться неограниченному росту. И этот внезапный переход закрытой массы к открытой Канетти называет извержением и считает, что история последних ста пятидесяти лет ознаменовалась резким увеличением числа извержений. Это касается и войн, которые стали массовыми.