Целую.
Когда она щелкает «отправить», кулак у нее в груди разжимается: Клемми уже чуть больше защищена. Элизабет допивает чай, оплачивает взнос за лагерь Чарли, а затем открывает новую вкладку и начинает просматривать карту скоростных ограничений в жилых кварталах. За окном утро разливает по небу нежно-голубую краску. Все пятна вчерашнего дня смыты, и их стремительно уносит отступающая ночь.
К семи утра Элизабет еще не успевает понять, насколько паршиво она себя чувствует. По будням Джек выходит из дома в 6:30, чтобы успеть на лондонский поезд в 6:45, так что все утренние хлопоты ложатся на нее. Согласно расписанию дежурств, кто-то из детей убирает после завтрака, Элизабет еще с вечера проверяет, все ли они собрали к школе, и пишет себе еще один список, чтобы ничего не забыть. Она постоянно в погоне за будущим — будущим, полным грязной обуви и забитых посудомоечных машин. Но как бы она ни старалась, что-то все время идет не так. Этим утром Макс не может найти свой велосипедный шлем, Чарли на пятнадцать минут дольше положенного нежится в постели, а Клемми безуспешно пытается выбрать заколку. Для Элизабет нарушения распорядка — словно палец, который непрестанно тычет в больное место. Она воспринимает все это как свою вину, свою неспособность быть матерью, быть человеком. Она так и слышит, как укоризненно цокает языком ее собственная мать. Элизабет не сможет нормально вздохнуть, пока все они вовремя не выйдут из дома — сытые, чистые и готовые к новому дню. И под ее контролем так всегда было, есть и будет.
Макс учится в средней школе и сам ездит туда на велосипеде. Чарли идет на несколько шагов впереди Элизабет и Клемми, которая едет на розовом самокате. Это лучшая часть утра. Элизабет шагает по извилистым улочкам Фарли, прихлебывает кофе из термокружки и любуется своими детьми — опрятными и собранными. Она справилась с еще одним утром. Наконец-то она может спокойно вздохнуть.
— Элизабет! Подождите нас!
Брай кричит от калитки дома номер девять — дома семьи Коли, который возвышается за ней, внушительно раскинув окна по обе стороны от входной двери, самый большой на Сейнтс-роуд. В этом месяце Альба пару раз в неделю ходит по утрам в подготовительную группу при «Неттлстоуне», чтобы в сентябре ей было проще адаптироваться к начальной школе. Элизабет нравится ходить вместе с ними при условии, что Брай нормально собирается, но тут она с первого взгляда понимает: сегодня явно не тот случай. В одной руке Брай несет Альбу, босую, лохматую и ужасно милую, тост и огромного розового фламинго, а в другой — свою сумочку и хозяйственную сумку из джута.
— Чарли, Клемми, подождите минутку, пожалуйста, — зовет Элизабет детей и пересекает дорогу в обратном направлении.
Брай еще только выходит из калитки, потому что забыла закрыть входную дверь. Элизабет кажется поразительным (и, честно говоря, немного несправедливым), что у Брай и Эша столько денег, — Брай сказала ей по секрету, что Эш продал свою компанию почти за два миллиона фунтов, — но они до сих пор одеваются как студенты. Понятно, что Джек немногим лучше, но у него-то двух миллионов нет.
На Брай темно-синий хлопчатобумажный комбинезон, который она надевает каждое утро (Элизабет надо будет улучить момент и попросить ее избавиться от него). Из одного кармана торчит пара розовых колготок в полоску, а из другого — расческа; и то и другое, хочется верить, для Альбы, которая сейчас уткнулась матери в грудь. Элизабет старается не смотреть. Несколько месяцев назад у них был пьяный и довольно жесткий разговор о женщинах, которые долго кормят грудью. Элизабет считает, что грудное вскармливание пора сворачивать, когда ребенок начинает ходить, но Брай заявила, что Элизабет просто ослеплена патриархальной идеологией.
— Прости, Элизабет, она только десять минут назад проснулась — если хотите, идите без нас.
На мгновение Элизабет испытывает соблазн продолжить утреннюю прогулку на свежем воздухе и привести детей в школу вовремя, но она знает, что не сделает этого.
Брай перехватывает Альбу поудобнее. Альба пищит.
— Давай, я подержу, — говорит Элизабет, пока Брай высвобождает руку из сумки и передает Альбу, которая растопыривает руки и ноги, как прыгающая с ветки на землю обезьянка, и вцепляется в крестную.
— Поздоловайся с Фледом, — Альба сует фламинго в лицо Элизабет.
Шерсть Фреда царапает Элизабет щеку, и она чувствует запах засохшей слюны, кислого молока и детского крема. Элизабет громко чмокает воздух перед клювом Фреда.
Брай начинает натягивать на Альбу колготки.
— Спасибо, Элизабет. Прости, Эш сегодня ушел рано, должен встретиться с сантехником по поводу чего-то там, и я совсем забыла про время, — Брай поднимает глаза на Элизабет. — Ну ладно, ладно, не надо на меня так смотреть! Я знаю, что Джек каждое утро уходит рано, но не все же могут быть супермамами.