Пришли мне или привези штучку для заряжения пера (чернила взяты), начатые мною книги Montaigne[210], Николаев[211], 2-й том Достоевского[212], Une vie[213].
Письма все читай и пересылай нужные: Подборки[214], Шамардино.
Владимиру Григорьевичу скажи, что очень рад и очень боюсь того, что сделал. Постараюсь написать сюжеты снов и просящиеся художественные писания. От свидания с ним до времени считаю лучшим воздержаться. Он, как всегда, поймет меня.
Прощай, голубчик, целую тебя. Л. Т. Еще пришли маленькие ножнечки, карандаши, халат» (82, 216).
«Мыло.
Ногтевая щеточка.
Блокнот.
Кофе.
Губка.
[Замыслы будущих произведений]
1) Феодорит и издохшая лошадь.
2) Священник обращенный обращаемым.
3) Роман Страхова Грушенька* — экономка.
4) Охота; дуэль и лобовые» (58, 235).
* Имя героини романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы»
«Л. Н. позвал меня. Сидел на диване, устроив из него себе кресло, и читал одну из книжек «Религиозно-философской библиотеки» Новоселова «О цели и смысле жизни. Часть вторая. Христианское мировоззрение» (Вышний Волочек, 1903. — В. Р.). Понравилась ему. Еще заинтересовала его книжка (сказал: «О социализме там хорошо») — «Социальное значение религиозной личности». Сборник. Влад. Соловьев. Герберт Спенсер. Достоевский. Герцен. Тихомиров (Вышний Волочек, 1904. — В. Р.).
Продиктовал (мне) письмо Новоселову:
«М. А. Новоселову, Вышний Волочок, Тверской губ.
Лев Николаевич у сестры в Шамординском монастыре нашел вашу «Религиозно-философскую библиотеку». Она ему чрезвычайно нравится и он очень желал бы знать, продолжается ли она и сколько ее №-ов. И присылает вам свой привет — если вы его помните (добавил Л. Н.)
Д. П. Маковицкий» (курсив Маковицкого Д. П. — В. Р.)
«Как интересно про социализм пишет Герцен», — говорил Л. Н. и еще говорил — не помню что́ — про статьи Соловьева, Спенсера, Тихомирова» (Маковицкий Д. П. Кн. 4. С. 408).
Л. Н. Толстой и Д. П. Маковицкий. Ясная Поляна. 1908
Глава тридцать девятая. ДОСТОЕВСКИЙ И ЕГО ГЕРОИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ЛЬВА ТОЛСТОГО
Л. Н. Толстой в рабочем кабинете. Ясная Поляна. 1909. Фотография В. Г. Черткова.
«1) Что такое Война и Мир? Это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника. Война и Мир есть то, что хотел и мог выразить автор в той форме, в которой оно выразилось. Такое заявление о пренебрежении автора к условным формам прозаического художественного произведения могло бы показаться самонадеянностью, ежели бы оно было умышленно и ежели бы оно не имело примеров. История русской литературы со времени Пушкина не только представляет много примеров такого отступления от европейской формы, но не дает даже ни одного примера противного. Начиная от Мертвых Душ Гоголя и до Мертвого Дома Достоевского, в новом периоде русской литературы нет ни одного художественного прозаического произведения, немного выходящего из посредственности, которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или повести» (16, 7).
«Что же ответим мы, люди умственного труда, если нам предъявят такие простые и законные требования? Чем удовлетворим мы их? Катехизисом Филарета, священными историями Соколовых и листками разных лавр и Исакиевского собора — для удовлетворения его религиозных требований; сводом законов и кассационными решениями разных департаментов и разными уставами комитетов и комиссий — для удовлетворения требований порядка; спектральным анализом, измерениями млечных путей, воображаемой геометрией, микроскопическими исследованиями, спорами спиритизма и медиумизма, деятельностью академий наук — для удовлетворения требований знания; чем удовлетворим его художественным требованиям? Пушкиным, Достоевским, Тургеневым, Л. Толстым, картинами французского салона и наших художников, изображающих голых баб, атлас, бархат, пейзажи и жанры, музыкой Вагнера или новейших музыкантов? Ничто это не годится и не может годиться, потому что мы с своим правом на пользование трудом народа и отсутствием всяких обязанностей в нашем приготовлении духовной пищи потеряли совсем из виду то единственное назначение, которое должна иметь наша деятельность. Мы даже не знаем, что нужно рабочему народу, мы даже забыли его образ жизни, его взгляд на вещи, язык, даже самый народ рабочий забыли и изучаем его как какую-то этнографическую редкость или новооткрытую Америку» (25, 350–351).
«А рядовая девушка — это лучшее существо в мире. Да посмотрите, в ней нет ничего развращающего душу, ни вина, ни игры, ни разврата, ни товарищества, ни службы ни гражданской ни военной. Ведь девушка, хорошо воспитанная девушка — это полное неведение всех безобразий мира и полная готовность любви ко всему хорошему и высокому. Это те младенцы, подобным которым нам велено быть. Я обсудил свое прошедшее влюбленье. В нем было безумное превознесение себя и ее, именно ее, надо всеми, но девушка, как девушка, сама по себе, ее нельзя не любить. Только дело в том, что мы, мужчины, входя в общение с ней, вместо того чтобы понять свою низость, свою гадость, вместо того чтобы стараться подняться до нее, мы ее хотим развить, научить. Ну и научаем. Я теперь только вспоминаю ее, какою она была, когда я стал сближаться с нею. Помню ее дневник, который я почти насильно отнял у нее, ее философствование, искание истины, а главное, ее готовность отдаться другому и жить не для себя. Еще прежде того дня на лодке, когда я еще не был женихом, я проводил у них вечер. Были ее сестры и еще одна девушка. Помню, читали «Мертвый дом» Достоевского — описание наказания шпицрутенами. Кончили главу в молчании. Одна спросила:
— Как же это?
Я растолковал.
— Да зачем же они бьют, солдаты? — сказала другая. — Я бы на их месте отказалась. Все бы отказались.
Жена же моя сидела молча, и слезы у ней были на глазах. Потом, не помню кто, сказал какую-то глупость, и все защебетали, захохотали, только бы поскорее отогнать мучительное впечатление» (27, 386).
«Нужно описывать то, чтó производит страдания и смерти войн для того, чтобы узнать, понять и уничтожить эти причины.
210
Мишель Монтень (Michel Montaigne, 1533–1592), французский писатель-философ. Его книга, которую начал перечитывать Толстой: «Essais de Montaigne» [«Опыты Монтеня», с приложением его переписки и сочинения Этьена Ла Боэти «О добровольном рабстве»; к изданию приложены примечания различных авторов, биографическая заметка, исторические, филологические и т. п. примечания и указатели, составленные Шарлем Луандром», I, Париж, Ж. Шарпантье и Ко, издатели]. Книга эта находится в яснополянском кабинете Толстого, на столе около кресла.
211
П. П. Николаев. «Понятие о боге как совершенной основе жизни». Женева, 1907–1910. См. письмо № 207. Книга находится в яснополянской библиотеке.
212
Ф. М. Достоевский, «Братья Карамазовы» — Полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского, т. 14, СПб., 1882, типография бр. Пантелеевых. Книга находится в яснополянском кабинете на том месте, где ее читал в последний раз в Ясной Поляне Толстой.
213
«Жизнь» Мопассана. Какой именно экземпляр просил привезти Толстой, не установлено. Книги этой в яснополянской библиотеке не сохранилось.