Но оба понимали, что начинать надо с себя. Их самоочищение протекало на глазах всего мира. И мир услышал их. Одно время казалось, что он пойдет по дороге, предложенной ими. Однако это только казалось. Мир стал намного циничнее. Не стыдно лгать, не стыдно мучить себе подобных, не стыдно убивать миллионами невинных людей. Молчит совесть мира.
Потому и не лишний раз напомнить о тех, кто вошел в когорту величайших мудрецов мира.
Несколько предварительных замечаний.
1. Обращаю внимание на то, что в книгу включены только те моменты общения двух писателей, на которые они указали сами или свидетелями которых непосредственно были их современники. Никаких отзывов критиков, литературоведов о творчестве Толстого и Достоевского, их взаимоотношениях в книге нет и не может быть, ибо таков ее жанр. Исключения сделаны для К. Леонтьева и Н. Лескова, вступивших в спор о «наших новых христианах» Достоевском и Толстом. Но оба полемиста знали писателей, писатели были знакомы с ними и, что важно, сама сущность спора являла собой суждения о главных проблемах творчества Достоевского и Толстого, которыми жила Россия и Европа второй половины XIX века.
2. Прошу обратить внимание на то, что в книге ссылки на Полные собрания сочинений Достоевского[1] и Толстого[2] даются в тексте с указанием тома и страницы, но с разницей правописания томов: тридцать томов Достоевского обозначаются римскими цифрами, девяносто томов Толстого — арабскими.
3. В цитатах курсивы всегда принадлежат их авторам! Иногда в тексте читатель найдет напоминание об этом.
Все остальные акцентировки фрагментов текста цитируемых материалов: жирный шрифт, курсив, подчеркивание, в особых случаях — совмещение способов выделения — принадлежат мне. Мои комментарии печатаются курсивом или в подстрочнике мелким шрифтом.
Перед тем, как отправиться в путь, в качестве исключения приведу отзыв зарубежного поклонника Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого, молодого Ромена Роллана. В предисловии к Полному собранию сочинений на русском языке (1930 г.) Р. Роллан писал:
«Трагедии Эсхила и драмы Шекспира не могли потрясти души своих современников глубже, чем всколыхнули нас «Идиот», «Братья Карамазовы», «Анна Каренина» и великая эпопея […] «Война и мир»»; они явились молнией откровения, «разодравшей небо Европы около 1880 года»[3].
К началу 1878 г. из числа русских писателей уже были избраны членами-корреспондентами Академии наук Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, А. Н. Островский, А. К. Толстой, А. Н. Майков.
6 февраля 1878 г. Достоевскому пришло уведомление за подписями графа Ф. Литке, В. Буняковского и К. Веселовского об избрании его в члены-корреспонденты Академии наук.
В середине мая 1879 г. Достоевский был приглашен в Лондон для участия в конгрессе Международной литературной ассоциации.
На этот конгресс членами Почетного комитета были избраны от России два человека: Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский.
Глава первая. «Л. Т. МНЕ ОЧЕНЬ НРАВИТСЯ, НО… МНОГО НЕ НАПИШЕТ»
Ф. М. Достоевский в ссылке
Е. И. Якушкин
«Благодарю Вас, многоуважаемый Евгений Иванович, за Вашу память обо мне и за Ваше ко мне внимание. Я неожиданно, к моему счастью, нашел в Вас как будто родного. Еще раз благодарю. О себе скажу, что живу я большею частию одними надеждами, а настоящее мое не очень красиво. К тому же примешалось и дурное здоровье. Мой товарищ Дуров вышел из военной службы и, как я слышал, определен в Омск к статским занятиям. (Всё это по болезни).
Пушкина я получил. Очень благодарю Вас за него. Брат мой писал мне, что он еще весною прошлого года послал мне через Вас некоторые книги, как например, святых отцов, древних историков, и из вещей — ящик сигар. Но я ничего не получил от Вас. Теперь уведомьте, пожалуйста: посылали ли Вы ко мне? Если посылали, то пропало, дорогой. Если не посылали, то, конечно, сами не получали. Сделайте одолжение, уведомьте об этом брата. Мои занятия здесь самые неопределенные. Хотелось бы делать систематически. Но я и читаю и пописываю какими-то порывами и урывками. Времени нет, особенно теперь; совсем нет.
Пишете Вы о сборе песен. С большим удовольствием постараюсь, если что найду. Но вряд ли. Впрочем, постараюсь. Сам же я до сих пор ничего не собирал подобного. Меня останавливала мысль, что если делать, то делать хорошо. А случайно сбирать, хоть бы народные песни, — ничего не сберешь. Без усилий ничего не дается. К тому же занятия мои теперь другого рода. Сколько нужно прочесть, и как я отстал! Вообще в моей жизни безалаберщина.
Уведомьте, ради бога, кто такаяОльга Н.[5] и Л. Т.[6] (напечатавший «Отрочество» в «Современнике»)?
Прощайте, дорогой Евгений Иванович. Не забывайте меня, а я Вас никогда не забуду. Ваш Достоевский» (XXVIII1, 184).
«Скажу Вам и свои наблюдения: Тургенев мне нравится наиболее — жаль только, что при огромном таланте в нем много невыдержанности.
Л. Т.[7]мне очень нравится, но, по моему мнению, много не напишет (впрочем, может быть, я ошибаюсь). Островского совсем не знаю, ничего не читал в целом, но читал много отрывков в разборах о нем. Он, может быть, знает известный класс Руси хорошо, но, мне кажется, он не художник. К тому же, мне кажется, он поэт без идеала» (XXVIII1, 209–210).
А. Н. Майков
Чокан Валиханов и Ф. М. Достоевский в форме унтер-офицера. Семипалатинск.1858
Писатели, заключившие «обязательное соглашение» с редакцией журнала «Современник». Сидят слева направо: И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, А. В. Дружинин, Н. А. Островский. Cтоят слева направо: Л. Н. Толстой, Д. В. Григорович. Фотография С. Л. Левицкого. Петербург. 1856
Сотрудники журнала «Современник». Нижний ряд слева направо: Н. А. Некрасов, Д. В. Григорович, И. И. Панаев. Верхний ряд слева направо: И. С. Тургенев, В. А. Соллогуб, Л. Н. Толстой. 1850-е гг.
«Слово «стушеваться» значит исчезнуть, уничтожиться, сойти, так сказать, на нет. Но уничтожиться не вдруг, не провалившись сквозь землю, с громом и треском, а, так сказать, деликатно, плавно, неприметно погрузившись в ничтожество. […]
Помню, что выйдя, в 1854 году, в Сибири из острога, я начал перечитывать всю написанную без меня за пять лет литературу («Записки охотника», едва при мне начавшиеся, и первые повести Тургенева я прочел тогда разом, залпом, и вынес упоительное впечатление. Правда, тогда надо мной сияло степное солнце, начиналась весна, а с ней совсем новая жизнь, конец каторги, свобода!), — итак, начав перечитывать, я был даже удивлен, как часто стало мне встречаться слово «стушеваться». Потом, в шестидесятых годах, оно уже совершенно освоилось в литературе, а теперь, повторяю, я даже в деловых бумагах, публикуемых в газетах, его встречаю, и даже в ученых диссертациях. И употребляется оно именно в том смысле, в котором я в первый раз его употребил» (XXVI, 66).
4
Младший сын декабриста И. Д. Якушкина, этнограф, юрист, выпускник Московского университета, слушатель лекций в Берлинском университете. В Сибири Якушкин находился по делам Межевóго корпуса (Императорский Константиновский межево́й институт — высшее учебное заведение в Москве, существовавшее с 1779 по 1930 г. —
5
Под псевдонимом «Ольга Н.» в «Отечественных записках» и «Современнике» печатались повести С. В. Энгельгардт «Деревня», «Суженого конем не объедешь», «Не так живи, как хочется».
6
В 1854 г. в «Современнике» (№ 10) под подписью «Л. Н. Т.» вышла повесть Л. Н. Толстого «Отрочество».
7
Достоевский имеет в виду Л. Н. Толстого. К этому времени им были опубликованы в «Современнике» следующие произведения: «Детство» (1852, № 1), «Набег» (1853, № 3) за подписью Л. Н.; «Отрочество» (1854, № 10), «Записки маркера» (1855, № 1), «Рубка леса» (1855, № 9), «Севастополь в декабре месяце» (1855, № 9) за подписью Л. Н. Т.; «Ночь весною 1855 г. в Севастополе» (1855, № 6) без подписи.