- Я скорее буду вечно гореть в аду, - сказал Александер. Но он поверил. Демоны. Дьяволы. Всех мастей. Они были повсюду. И иногда... они обладали людским обличьем.
Я просто убью себя, покончу с этим, - подумал он. Мне это дерьмо не нужно. Я и без того через слишком многое прошел.
- Присоединяйся к нам и живи с нами вечно, - произнес Боллз новым, величественным голосом. Он был вневременным, первозданным, отчетливым и, странным образом... искренним.
- Та тварь, которая только что ушла, - из того же братства, что и ты. Раскрой глаза и узри свет истины. Присоединяйся. Иди с нами, истинно верующий.
- Сожри мои обгаженные трусы, гребаный засранец, - не долго думая, выпалил Александер. Он взвел курок револьвера, затем спустил его - БАМ! Коленная чашечка самозванца взорвалась кровью. Боллз с хохотом упал.
- Я верую в Бога, - сказал Александер. - Иногда не знаю почему, но это не имеет значения. Если я ошибаюсь, и жизнь моя будет прожита зря, если буду гореть в аду или гнить в могиле... мне совершенно насрать. Я знаю только одно, говнюк. Я вышибу из тебя дерьмо.
Знакомый акцент тут же вернулся к Боллзу, сидевший в нем демон поспешил на выход.
- Иди на хрен! И идет на хрен Бог, Иисус, гребаный Святой Дух и дева Мария в придачу! Я трахну их всех в зад, трахну их так жестко, что мой член у них изо рта вылезет! Я трахну твоего Бога кулаком, сломаю «целку» деве Марии, а твоего Иисуса заставлю слизывать дерьмо с моего члена. Зуб даю, святоша, я кончу твоему Богу прямо на лицо, затем поссу ему на задницу!
- Чего ты сделаешь сейчас, так это сдохнешь, засранец, - пообещал Александер. Он был сыт по горло всем этим богохульством. Он медленно отвел назад курок. Затем снова спустил его.
БАМ!
Пуля большого калибра начисто снесла макушку Тритту Боллзу Коннеру и эффектно разбрызгала содержимое черепа по сланцевому полу прихожей.
- Пошел на хрен, - сказал Александер.
10
- Мужчины, - объяснила Энни, - городские мужчины. Они застрелили тварь прямо там, на берегу, а затем бросили ее в комнату в подвале и замуровали!
- Те камни, камни в озере! Это некий храм... некий портал... говорят, он был там уже тысячи лет! И время от времени... оттуда выходило нечто!
ПРИДИ, - услышала Чэрити.
- Твой отец! Это был твой отец! И отец Толстолоба!
ПРИДИ.
Энни продолжала всхлипывать, пока они возвращались по лесной тропе. Но ее всхлипы смолкли лишь, когда огромная, похожая на крюк рука выскочила из-за колышущихся деревьев.
Голос в голове у Чэрити звучал, как колокол...
ПРИДИ. ПРИДИ. ПРИДИ.
Энни чередовала крики с объяснениями, пока огромная тень срывала с нее одежду и тащила во тьму.
- Думаешь, почему мужчины не хотели тебя? Думаешь, почему все они бросили тебя? Потому что ты не похожа на нормального человека, Чэрити.
Чэрити стояла и ничего не делала, пока гигантская тень продолжала терзать ее любимую тетю. Воспоминания проигрывались у нее в голове снова и снова. Все те мужчины вводили в нее члены, затем вставали и уходили, даже не кончив. Она чувствовала себя настолько неудовлетворенной, что ей хотелось умереть.
Потому что я не похожа на них, - поняла теперь она. Я даже не совсем человек...
Энни задыхалась в заросшей травой тьме.
- На этой земле есть лишь один человек, кто полюбит тебя, Чэрити, только это не человек!
Затем она поперхнулась, а потом раздались крики, чередующиеся с влажным хрустом.
- Твой брат!
Чэрити стояла, уставившись во тьму.
- Убей себя! Это единственный выход! Убей себя, пока он не добрался до тебя!
Но Чэрити просто смотрела на то немногое, что ей было видно. Лунный свет освещал все лишь фрагментами. Старые, покрытые шрамами груди, белый живот, раздвинутые, тоже покрытые шрамами ноги, и ходящий вверх-вниз демонический зад.
- Убей себя, пока он не добрался до себя, потому что... потому что...
Треск костей оборвал ее на полуслове. Тень закряхтела, кончая. Раздался очередной хруст. Чэрити увидела, как огромная рука вскрывает Энни голову, и огромные куски черепа распадаются, словно ореховая скорлупа, а мозги отправляются в черную зияющую пасть.
Затем Толстолоб поднялся на ноги.
Он ухмыльнулся, это была та же самая первобытная морда, которую Чэрити видела через смотровое отверстие. Его гигантский член оставался твердым и пульсировал, из морщинистого отверстия на кончике головки свисала белая нить семени. Пенис словно обвиняющий перст указывал на Чэрити.