- Черт, Дикки! - насмешливо крикнул он. - Зуб даю, я первый парень в город, который трахает торс! - Когда он закончил, они выбросили руки и ноги в лес. Потом еще весной был случай, они съехали с шоссе, чтобы Боллз мог отлить с «самогонки». И он заметил джип, навороченный японский «Фораннер», а неподалеку - палатку с костром, и все такое. За хребтом, неподалеку от от Колз-поинт рыбачили парень с девкой. С виду, городские. У чувака была смешная гомосятская стрижка, без бакенбардов, а одет он был в шорты, рубашку на пуговицах и сандали без носков, самые гомосяцкие из тех, которые Тритт Боллз когда-либо видел. Хотя у телки были классные «дойки». Круглые, размером с дыни на прилавке у Уолли Эбенхарта. И Боллзу хорошо было видно, что под ее глупой футболкой Шефердского колледжа нет лифчика.
- Похоже на парочку счастливых отдыхающих, а, Дикки?
- Ага, - согласился Дикки.
Чувак сразу же развернулся, уронив отличную удочку «Зебко Лэнсер» с латунным механизмом в воду.
- Послушайте, ребята, - заикаясь, произнес он. - Нам проблемы не нужны.
Боллз был здоровым парнем, высоким и крепким, поэтому смог вложить серьезную силу в ореховую рукоятку кайла. ХРЯСЬ! - раздался звук, когда рабочий конец просвистел по широкой дуге и обрушился на башку этого «яппи».
- Как тебе такие проблемы, городской? - вежливо поинтересовался Боллз. Чувак лежал на спине и как-то очень странно подергивался, половина его башки была вмята внутрь. А его подружка, глядя на эти подергивания, сразу же начала орать. Тритт Боллз улыбался как огромная «хэллоуинская» тыква, потому что, понимаете, от девкиного крика распалился жарче, чем дровяная печь. А когда у Боллза случается «стояк», у него разыгрывалось воображение. Поэтому он вытащил свой огромный нож и, ухмыляясь, показал его девке.
- Наклоняйся, сладкая, - ласково сказал он девке. - Мы хотим посмотреть, как ты берешь в рот у этого городского мальчика.
- По-моему, в городе это называют «фелляция», - попробовал блеснуть умом Дикки.
У этой девки из колледжа были очень красивые светлые волосы, идеально ровно подстриженные на уровне ушей, и забавная «городская» челка. И если у Боллза и была слабость, то это любовь к блондинкам. И они оба не могли отвести глаз от ее круглых красивых «доек».
- Но... но... но... он же умирает! - запротестовала она, судорожно всхлипывая.
- Это не важно, крошка. Просто наклоняйся и делай.
Дикки спустил этому городскому яппи-педику шорты до колен. Тот продолжал дико подергиваться, а из его пробитой головы побрызгивала кровь.
- Да, верно, наклоняйся сюда, потому что, если постараешься, мы оставим тебя в живых, - произнес Боллз, поигрывая своим огромным ножом. Удивительные все-таки вещи делают люди под угрозой ножа, думая, что это может спасти им жизнь.
- И свою нелепую гомосяцко-коммунякскую футболку снимай, чтоб мы могли смотреть на твои сиськи, пока ты будешь делать это.
Блондинка подчинилась, а затем, конечно же, принялась выполнять безумное требование Боллза, работая ртом со скоростью миля в минуту, как сумасшедшая, а тело городского парня продолжало яростно конвульсировать из-за обширного повреждения нервов и субдермальной гематомы, причиненной той огромной ореховой рукоятки кайла. Да, зрелище было еще то. Городской чувак дергается, а его сисястая коммунякская подружка отсасывает ему его вялый член. Боллз и Дикки веселились от души, до тех пор, пока городской чувак не истек кровью и не помер. А без его конвульсий, вызванных травмой головы, это, почему-то, было уже не так забавно. Дикки вытащил свой член и принялся дрочить, глазея на девкины «дойки», а Боллз тем временем спустил штаны и начал драть ее раком в грязи. И, в конце концов, обспускал все ее большую красивую коммуняцкую задницу. А когда они принялись обрабатывать ее своими ножами, она снова начала истошно орать.
- Я сказал, что, возможно, мы оставим тебя в живых, - объяснил Боллз эту нестыковку визжащей, рыдающей и трясущейся девке, нанося ей на живот длинные глубокие порезы. Затем, гогоча, он принялся резать ее женские места, от чего она вся задергалась, а затем он скальпировал ее.
- О, какого черта? - сказал он и захохотал так, будто хотел разбудить всех мертвецов на местном кладбище. Дикки перестал дрочить и выпустил длинную струю мочи в лицо городскому парню, а Боллз между тем принялся отрезать у девки ее большие сиськи. Он напялил скальп на голову городскому парню, а отрезанные сиськи засунул ему под его гомосяцкую рубшку на пуговицах от «Кристиан Диор», воскликнув:
- Представляю, какое выражение будет у того бедолаги, который найдет их, Дикки! Девкины волосы, сиськи и висящий член!