Велосипед мы упрятали в сарайчике. Яцек для пущей уверенности прикрыл его рваным матрацем и присыпал соломой.
— А теперь — бежим по домам, — скомандовал он. — Как бы нас там не хватились.
— А что будем говорить, если спросят про этот велосипед?
— Скажем, что какой-то дядька нам его подарил. Худой такой и с усами.
— А поверят?
— Если поподробней расскажем, как выглядел, то обязательно поверят. Бывают ведь разные чудаки, правда? Только запомни: высокий, худой, усатый, в кожаной куртке. А еще — прыщ у него на носу и шрам на левой щеке. Не забудешь?
— Запомню, — ответил я без особого энтузиазма.
— Ну, значит, пока, Мацек. Завтра займемся им: соберем — и гуляй душа!
Чертов велосипед никак не хотел собираться. Колеса не устанавливались в вилке, цепь соскальзывала, винты не подходили. Мы возились с ним до темноты, мама не могла прийти в себя от изумления, потому что за обедом я впервые удовлетворился единственной тарелкой супа и сразу же выбежал из-за стола. Но все же прихватил с собой кусок хлеба, толсто намазанный смальцем со шкварками. Уже почти в полной темноте Яцек завернул наконец последнюю гайку, натянул цепь и отрегулировал руль. Он неплохо разбирался в устройстве велосипеда, потому что у его старшего брата когда-то был велосипед и Яцек помогал ему ремонтировать его, пока брат не уехал в Кельцы.
— Готово, — объявил наконец он, вытирая лоб черной от масла рукой. — Пробуй первым.
— Так я… — смущенно запнулся я, — понимаешь… я еще никогда не катался на велосипеде.
— Не умеешь? — Яцек искренне удивился. — Тогда смотри, как это делается.
Он вскочил на седло, оттолкнулся и выехал из сарайчика во двор. Там он сделал круг, восьмерку, а потом даже отпустил на некоторое время руль. Наконец он резко затормозил и соскочил рядом со мной.
— Отличный велосипед, — сказал он, передавая мне руль. — Ходит как часы. Пробуй.
Оперев велосипед о забор, я забрался на седло и покрепче ухватился за руль.
— Давай, я подтолкну, а ты нажимай на педали. Пошел!
Я проехал не более метра, покачнулся и грохнулся на землю. Сзади громко хохотал Яцек. Разбитое колено саднило, но я поднял велосипед, снова прислонил его к стене и взгромоздился на седло.
На этот раз пошло чуть легче, и прежде, чем упасть, я успел раза два крутануть педалями, доехав почти до калитки.
— Научишься, — ободрил меня Яцек. — Только бы не разнес до этого велосипед.
Я завидовал той легкости, с какой он вскакивает на седло и мчится на нашем скакуне — сам же себе казался тяжелым и неуклюжим.
— Брюхо вон какое отрастил, — заметил Яцек. — Все время только жрешь и жрешь.
— Отвяжись, — пробормотал я в ответ. — Через две недели буду ездить не хуже тебя.
— Тогда давай тренируйся. А я пойду помогу матери развесить белье. У нас сегодня стирка.
Я остался один. Внимательно приглядывался я к велосипеду, провел рукой по красной раме, потрогал блестящий никелированный руль. Великолепная машина, совершенно новая, просто не верилось, что она наша. Неужели я когда-нибудь научусь ездить на нем так легко и свободно, как Яцек?
Я снова взгромоздился на приставленный к забору велосипед и сильно оттолкнулся. Тут я открыл, что ехать легче, если глядишь не на колесо, а просто вдаль. Получалось значительно лучше — мне удалось докатить до калитки и там соскочить. Впервые дело обошлось без падения.
Я катил велосипед обратно к забору, и тут в калитке появился милиционер. Остановившись, он глядел на меня. Меня охватил страх. Милиционер наверняка все уже знает о велосипеде и пришел сюда, чтобы арестовать нас. Весь внутренне сжавшись, я покорно ждал, когда он позовет меня.
Но он молчал. Более того — постояв с минутку, он повернулся и вышел на улицу.
Я решил расставить все точки над «и». Так мучиться дольше казалось мне невыносимым, решение пришло неожиданно, а посоветоваться с Яцеком у меня не было возможности.
Я пустился вдогонку за милиционером.
— Извините, пожалуйста! — окликнул я его.
Он обернулся и с удивлением поглядел на меня:
— Что тебе?
— Мы этот велосипед нашли… в подвале… его немцы бросили. — Это не вполне соответствовало истине, и теперь я не смел посмотреть милиционеру в глаза. — Он был разобран, мы с другом собрали его… И вот — катаемся.
Милиционер усмехнулся, внешне он немного напоминал моего отца — доброе, очень спокойное лицо со множеством мелких морщинок на лбу.
— А у тебя был когда-нибудь велосипед? — спросил он.
— Был, когда я еще был маленьким. Еще до войны. На трех колесах…