Грозд нагнулся за шапкой, испуганно поглядывая на Коваля. Я попятился, стараясь держаться поближе к забору, чтобы меня не заметили.
Сквозь ограду я разглядел какого-то мужчину в дождевике с поднятым воротником. Он улыбнулся мне и удалился спокойным неторопливым шагом. Я узнал его: это был товарищ моего отца капитан Черный. На углу его поджидал приземистый человек в пилотке и кожаной куртке мотоциклиста. Они скрылись за углом соседнего дома.
Я и сам не знаю, как это произошло. Когда-то где-то я услышал, что от уксуса худеют. В этот день мамы дома не было — она вышла куда-то за покупками. Я заглянул на кухню. В шкафу я случайно обнаружил бутылку, на этикетке которой было написано «Уксусная эссенция». Она наполовину была наполнена прозрачной бесцветной жидкостью. Я откупорил ее и приложил горлышко к губам. Губы сразу же защипало, обожгло, но я, зажав пальцами нос, заставил себя сделать несколько глотков. Казалось, что я глотаю огонь, которым сразу же обожгло горло, потом я почувствовал жгучую боль в желудке. Сердце бешено колотилось, в ушах шумело так, будто надо мной пролетало несколько самолетов одновременно. Я попытался сделать еще глоток, но бутылка выпала из моих рук и вдребезги разбилась об пол.
Перебирая руками по стене, я кое-как добрался до своей комнаты и свалился на кровать. Жжение в желудке возрастало с каждой минутой. «Умру, — подумал я. — Сейчас я умру. Значит, именно так выглядит моя смерть: один в пустой квартире, а когда вернется мама, я уже буду мертв». Мне захотелось крикнуть, позвать на помощь, но из обожженного горла не вырвалось ни единого звука.
А потом — темнота, плотная и страшная. Я еще успел подумать, до чего же я глупый и тщеславный и что лучше и в самом деле умереть, чем после всего этого посмотреть в глаза Усу. Родители… Май…
Открыв глаза, я увидел склоненного надо мной мужчину в белом врачебном халате и тут же узнал его: дежурный врач, тот самый, что разрешил нам свидание с Маем.
— Все в порядке, — сказал он, поворачивая голову. Только тогда я увидел маму с белым как мел лицом и полными ужаса глазами. — Ничего теперь с ним не сделается, успокойтесь, пожалуйста.
— Мацусь!.. — Мама хотела броситься ко мне, но доктор решительно удержал ее. Мягко, но настойчиво он выпроводил ее из комнаты, вернулся ко мне и присел на край кровати.
— На месте твоего отца я задал бы тебе такую порку, что ты целый месяц мог бы лежать только на животе, — сказал он. — А теперь скажи: зачем ты это сделал?
Не отвечая, я только глядел и глядел на доктора. Даже грозное, нахмуренное лицо его казалось мне очень симпатичным.
— Жизнь тебе надоела? Уж больно рано, голубчик. Право на самоубийство у тебя появится после восемнадцати лет. Да и это неправда.
— Я не хотел умереть… — прошептал я.
На лице врача отразилось изумление.
— Тогда зачем же тебе понадобилось пить уксусную эссенцию?
— Я слышал… от этого… худеют…
Доктор только сокрушенно покачал головой.
— Глупый кутенок, — вздохнул он. — И кто это наплел тебе такую чепуху? В твоем случае имеется единственный рецепт: не есть лишнего. Понятно? Поменьше еды и побольше спорта. А за уксусную эссенцию ты еще свое получишь. Уж я поговорю с твоим отцом, не сомневайся.
Я попытался улыбнуться, но ничего не получилось. Я был счастлив, что живу, что могу дышать, боль понемногу стихала, шум в ушах прекратился.
— Два дня постельного режима и воздержания в пище, — сказал доктор, упаковывая свой чемоданчик. — А также размышлений о собственной глупости.
Он шутливо щелкнул меня по носу и вышел из комнаты. Через минуту вбежала мама и припала к постели. Ей ничего не нужно было объяснять или рассказывать. Я прижался к ее горячей, влажной от слез щеке.
В школе мы появились одновременно — Май и я. Я выбежал ему навстречу в коридоре. Еще немного — и я бросился бы ему на шею, но в последний момент сдержался. Май, по-видимому, тоже: протянул ко мне обе руки, но, покраснев, отвел левую назад и подал мне правую.
— Наконец-то, — сказал я. — Выглядишь ты отлично, будто и не болел вовсе.
— Зато ты… — Он внимательно пригляделся ко мне. — А почему ты не зашел вчера? Или позавчера? Разве ты не знал, что я уже дома?
Я немного смутился. Май наверняка заметил мою бледность.
— Знаешь… — замялся я. — Как-то так получилось…
Он не выпускал моей руки из своей. Сзади пробегали кучей младшеклассники, кто-то из них толкнул меня, и мы отодвинулись к стене.
— Что-то произошло, правда?
Я утвердительно кивнул. От Мая невозможно что-нибудь скрыть. Мы стояли молча. Май смотрел в окно, не торопя меня и ни о чем не спрашивая.