– Простите, вы Джил? – вдруг услышала она словно издалека. Перед ней стоял тот самый толстяк из семейного автомобиля, и только сейчас Джил заметила, как сильно они похожи – Майки и этот немолодой грузный человек.
– Что? Да-да, я Джил. Как Майки? – она вскочила со ступенек.
Отец Майки опустил голову и, казалось, раздумывал, что сказать. Когда он снова посмотрел на неё, то губы его всё не могли собраться и прыгали, словно отплясывая какой-то дикий танец.
– Что с Майки? – закричала вдруг Джил прямо ему в лицо, словно это он был виноват в том, что происходило там, наверху, в палате интенсивной терапии.
– Майки умер, – наконец смог произнести мужчина и безвольно опустился тяжёлой грудой на ступеньки.
Джил не помнила, как она выбралась снова на шоссе, как доехала до своей клиники, как попала к себе в комнату. Она не помнила и несколько следующих дней, они прошли словно в темноте, изредка вспыхивая лишь голосами персонала и неудобством проводов и трубочек, которые к ней, по-видимому, подсоединяли. Она не знала и того, что уже через три дня оказалась в той же больнице, на ступенях которой узнала о том, что Майк умер. Она не помнила заплаканного лица матери, переполоха в больнице и в клинике «Дубовый рай», из которой в течение одного месяца вывезли двух молодых людей в критическом состоянии. И так никогда и не узнала, что под окнами больницы раскинулся настоящий митинг противников анорексии, а её многократно увеличенная фотография вместе с фотографиями других девушек попали в Интернет и в газеты.
Джил умерла через семнадцать дней, так и не приходя в сознание. Попытки врачей вернуть её в мир живых не привели ни к чему – несмотря на искусственное кормление, её хрупкое тело перестало бороться, оно словно бы сдалось, и жизнь понемногу, лёгкими выдохами покидала его, с каждым часом оставляя от Джил всё меньше. Несколько раз она открывала глаза и словно бы осмысленно смотрела перед собой, но уже в следующее мгновение снова проваливалась в никуда, отрицательно качая головой и словно бы отказываясь от всего. Впрочем, ей уже ничего и не предлагали. Вес её к моменту смерти едва ли превышал тридцать килограммов, и, наверное, сама она в прежние времена была бы очень довольна собой – жира на ней больше не было совсем.
В оформлении обложки использована фотография с сайта unsplash.com по лицензии CC0.