Наглые ежики
«Может, его волной унесло?» – размышлял Тонкий. Однако больших волн днем не наблюдалось, и сейчас море тихое. Они с Ленкой специально оттащили дельфина подальше от воды. Нет, господа, это не волны. Труп кто-то унес. Иного объяснения быть не могло. Кто? Ясен пень, браконьеры. От улики избавились. Дельфин, судя по всему, больной. Они сначала не разобрались, а когда его подстрелили и рассмотрели, то бросили беднягу в море. Наверное, погнались за другими. А после вернулись за ним, чтобы не оставлять следов… Кстати, следы все равно остались. Следы волочения тела – вот они, пожалуйста, ведут к морю. Значит, дельфина увезли в лодке.
Тонкий опустился на четвереньки. Да, все так. Только рядом обнаружились еще следы шин. Значит, дельфина увезли на машине?
– Сашка! Саш! – Ленка выскочила, как из-под земли, и сразу кинулась к ягодам. – Желтенькие! – Она загребла полную горсть и похвасталась с набитым ртом: – А мы мешто клашное нашли в тенешке. Захащаешься!
– А тетя где? – спросил Тонкий.
– За пресной водой поехала. – Сестра махнула рукой куда-то на горы. – Вот-вот вернуться должна… А ты здесь чего? Купаешься без спроса? Типа крутой? Пошли, пока тетя Муза не засекла!
– Погоди, тут следы! – попытался объяснить Тонкий, но сестра решительно вцепилась ему в руку.
– Иди уж, следопыт! А то знаешь, что тетя нам устроит?
– Знаю. Шаг вправо, шаг влево считается за побег, прыжок на месте – провокация, – вздохнул Тонкий и подхватил ведро с алычой.
– Покажу, как мы устроились, – сразу успокоившись, заурчала Ленка и потащила его с берега.
Тонкий с сожалением оглянулся на следы. Море еле плескалось, высоких волн не было. Надо вернуться сюда поздно ночью, когда Ленка с тетей Музой уснут. Следы не должно смыть к тому времени.
Тетя с Ленкой поставили палатку под тремя низкими, но густыми деревьями, торчавшими в середине Лысой горы. Тени от них вполне хватало, чтобы прогуливаться в радиусе полутора метров от палатки, не боясь получить солнечный удар. Чуть дальше, уже у подножия Ничьей горы, тянулась полоса не то шиповника, не то каких-то других, не менее колючих, кустов. С другой стороны был обрыв, а под ним – море.
Ленка первая нырнула в палатку и посветила фонариком, чтобы Тонкому лучше было видно, как они устроились.
– Смотри!
Он посмотрел. Из палатки выскочил верный крыс в щегольской черной кепке, с резинкой под подбородком. Если бы Толстый был чуть постройнее, он бы смахивал на маленького жокея. Кажется, Ленка тоже так считала:
– А лошадью будешь ты! – Она ткнула брата в бок и спряталась в палатке.
Тонкий юркнул за ней. Первым делом он отвесил сестренке подзатыльник за «лошадь», а потом огляделся. Палатка была большая, свободно разместится человек пять, а если они не будут брыкаться, то в ноги можно положить и шестого. Себе Ленка с тетей постелили в одном углу, Сашке – в противоположном. Между матрасами еще оставалась куча места для всякого хлама, и Ленка им воспользовалась по полной программе: там уже образовалась приличная перегородка из Ленкиной одежды, котелков и большого мехового жирафа, которого сестренка притащила с собой из Москвы. Жирафа подарила Тонкому одна художница, а Ленка у него отобрала, сказав, что Сашка уже вышел из того возраста, когда играют в игрушки. Тоже, маленькая нашлась, Тонкий старше ее всего-то на год!..
По стенкам палатки мелькнул свет фар. Тетя Муза вернулась. Тонкий первым выполз на волю и увидел тети-Музины кеды. Один просил каши. Он повернулся к Тонкому и сказал:
– Пришел? Молодец. Пойдем разводить костер.
Самым трудным оказалось найти «горючее». Гора, как уже говорилось, была почти лысой, и за сухими ветками пришлось лезть в непролазные кусты. Тонкий исцарапал себе колючками руки, ноги и даже спину. Добытой кучки хвороста должно было хватить, как считала тетя, минут на пятнадцать. Чертыхаясь, Сашка опять полез в дебри и на этот раз притащил целый колючий куст, вывороченный ветром. Куст обошелся ему в еще десяток царапин и порванную футболку, зато тетя успокоилась и решила, что больше «горючего» не надо.
Несколько толстых полешков она поставила шалашиком, в середину напихала тонких веток и сухой травы. Поднесла огонек, и прожаренное на южном солнце сено вспыхнуло, как порох.
– Так-то вот! – похвалилась тетя. – Я еще в пионерках прикуривала с одной спички!
– И напивалась с одной рюмки! – добавила Ленка. Чувство юмора у нее просыпалось нечасто, зато вовремя. Тонкий захихикал в кулак.
– Это почему? – оторопела тетя. – Да я, если хотите знать…
Тут до нее дошло, что не обо всех славных делах пионерии стоит рассказывать племянникам.
– Я в хорошем смысле прикуривала, – сказала она, не объяснив, что это значит.
По правде говоря, грозная оперуполномоченная боялась племянников гораздо больше, чем преступников. У тети Музы не было своих детей. Она не знала, как вести себя с Тонким и Ленкой.
Костер горел, тетя Муза вешала над ним котелок, Ленка устанавливала вокруг складные табуретки, Толстый копошился где-то у палатки, а Тонкий ждал, когда они наконец лягут спать. Надо было спуститься к морю, хорошенько рассмотреть следы. На лодке увезли дельфина или на машине? Если на лодке, то его не найти, на воде-то следов не остается. Если на машине… Он возьмет фонарик и будет идти по следам шин. Может быть, долго, может быть, до утра…
– Саня! – позвала тетя Муза. – Иди присядь, в ногах правды нет.
Тонкий мысленно с ней согласился. Идти по следам машины он будет ногами, и не факт, что узнает правду: куда увезли дельфина? Машина ведь может свернуть с песка на траву, а там следов почти не видно. Да еще ночью.
Он подошел и сел рядом с Ленкой. Ножки складного табурета нагрелись от костра, так что голыми ногами к ним лучше было не прислоняться. Тетя Муза насыпала в котелок суп из пакетика. Мимо шмыгнула тень.
– Ежик! – взвизгнула Ленка и помчалась на охоту. Тонкий не спеша побрел следом.
Ленка с ежом обнаружились у машины. Под колесом валялся открытый рюкзак с едой (тетя Муза в нем копалась и не закрыла). В рюкзаке сидел ежик и, не обращая внимания на Ленку, спокойно уписывал батон.
– Тут, наверное, часто бывают туристы, вот ежи и обнаглели, – понял Тонкий. – Смотри, он оставит нас без завтрака, придется с утра в город переться.
– Не оставит, – оптимистично заявила Ленка. – Он такой маленький, ему за всю жизнь не съесть все, что в рюкзаке! – Только она так сказала, как из непролазных кустов показалась еще шеренга маленьких теней и потопала к рюкзаку.
– Ежиха с ежатами! – умильно запищала Ленка.
Оказалось, она права: впереди шел большой упитанный еж, за ним – три поменьше. Вразвалочку они прошествовали к рюкзаку. Последний задел Тонкого иголкой, повернулся, фыркнул в Сашкину сторону: «Чего мешаешься?!» – и галопом побежал к своим. Все семейство залезло в рюкзак, по-приятельски обнюхало первого ежа и принялось дружно чавкать.
Тонкий смотрел, разинув рот, – ни фига себе наглость!
– Интересно, сколько всего ежей на нашей горе? – мечтательно спросила Ленка.
Тонкий прикинул: гора большая, ежи маленькие, штук сто разместится спокойно, а если они живут тесными стаями – то, конечно, больше.
– Господа, ужин подан, – позвала тетя Муза.
Пришлось отвлечься от ежей и плестись к костру. Ленка побежала вперед:
– Теть Муз, там ежики!
Тетя хмыкнула и подставила Ленке складной табурет.
– Там ежики, здесь – суп, я предпочитаю начинать с первого, – спокойно заметила она и вручила племянникам ложки. – Лопайте – и спать. Хватит за день впечатлений.
Тонкий не стал спорить, впечатлений за этот день ему хватило выше крыши. Он быстро поел и первым нырнул в палатку. Заботливая Ленка уже приготовила брату спальник и матрас. Тонкий плюхнулся с размаху и…