Конечно, в словах этой женщины виден максимализм, граничащий с экстремизмом, но они дают представление о взглядах многих других людей, которые пестуют свои собственные фантазии и готовы идти в этом вплоть до абсурда, отрицая, если понадобится, любые свидетельства реальности. Но в данном случае, подобное отношение может очень легко оказаться вопросом жизни и смерти для тысяч индейцев. Стоит лишь вспомнить, как много раз участие или безразличие всего общества было определяющим фактором либо в ускорении истребления целых народов, либо в прекращении такого истребления. При уничтожении народов теряется не только много человеческих жизней, но и сами мы, "цивилизованные люди", утрачиваем прекрасную возможность обогатить свой мир иными способами восприятия вселенной, причем такими разнообразными и многообещающими, какие присущи представителям коренного населения американского континента.
Одновременно, все более широкое распространение получают курсы по "шаманизму", позволяя нам за короткое время превратиться в "шаманов"; при этом нам показывают имитации ритуалов, не имеющих связи с повседневной жизнью и потому остающихся пустыми и недействующими. Таким образом, с одной стороны мы имеем антропологов; они едут в индейские общины, чтобы проверить эффективность своих теоретических схем и поддержать мнение о себе, как о "тех, кто способен понять" индейскую реальность, благодаря наличию интеллектуальной подготовки. С другой стороны, существуют потребители фантастического "знания об индейцах", которые, кажется, больше заинтересованы в своих книгах, чем в более близком знакомстве с индейцами из плоти и крови. Подлинная же встреча с опытом и знанием мира индейцев остается актуальной задачей и сейчас, в эти трудные времена, когда мы становимся свидетелями неуклонного и очевидного исчезновения "индейского облика" нашей культуры.
Что и говорить, печальная картина. И выход из сложившейся ситуации для нас, представителей доминирующего на этой планете биологического вида, может быть только один - в этот сложный момент нашей истории мы должны срочно отыскать другие, более здоровые пути, которые позволят нам изменить свое отношение к реальности. И необходимым условием этого является обеспечение физического выживания индейских народов, сохраняющих так необходимое нам знание. Это наша последняя возможность сделать настоящее открытие, способное помочь нам преобразиться и направить свое развитие в нужном для нас направлении. Это наш "звездный час", именно сейчас мы можем встретиться с иным, открыть другое "я", скрытое внутри каждого из нас.
В своей работе, - как с отдельными индейцами, так и с целыми общинами, - я стремился не увязнуть в болоте фантазий и не попасть в капкан самоутверждения исследователя-антрополога. Я пытался пройти по своему пути как можно дальше, оставляя на его обочине клочки своей личной истории, своего эго, своего описания мира, все для того, чтобы оказаться как можно ближе к тем, другим, о ком мы знаем так мало. Достиг ли я этого, хотя бы отчасти, - не мне судить. Я могу лишь предоставить свидетельства моих усилий.
Все события, описания которых я привожу в этой книге, происходили на самом деле, и я не собираюсь лишить эти описания субъективных моментов, в которые сам в свое время поверил без всякого труда. Меня интересует объективное знание, но я уже давно обнаружил, что наш опыт восприятия реальности всегда субъективен и что "объективное" восприятие - это не более, чем наши домыслы о причинно-следственных связях, так как никакое восприятие невозможно без участия субъекта (то есть меня).
С другой стороны, есть один аспект моей работы, который я считаю очень важным - достоверно рассказать о том, что происходило в действительности. Я ничего не придумываю. В книге приведены примеры того, что может случиться при встрече с индейским знанием и с живыми его носителями, в существовании которых вряд ли можно усомниться.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ТРАДИЦИЯ ТОЛЬТЕКОВ НАШИХ ДНЕЙ Живая религия
Повседневная жизнь индейцев виррарика глубоко связана с их религиозным мировоззрением. Их религия не отделена от повседневной жизни, она не похожа на религию тех, кто ходит время от времени в церковь лишь для того, чтобы затем опять забыть все, что связано с верой - до очередного посещения церкви. Для индейцев виррарика религиозная мысль не представляет собой набор доктрин или кодекс верований. Она не записана в какой-либо священной книге, не направляется священниками или какой-то церковной иерархией. Какая-либо религиозная иерархия, официально признаваемая всеми и тем или иным образом доминирующая над обществом, отсутствует. Для них религия - это образ жизни, в котором каждое их действие находится в определенной связи с силами, правящими миром. Поскольку у них нет ни священных книг, ни религиозной иерархии, они делят между собой ответственность за сохранение и воссоздание своей картины мироздания день заднем, поколение за поколением. Благодаря этому, исторические предания, песни и легенды о Тамаце Кахуллумари или Татевари, или рассказ о сотворении мира не являются неизменной, застывшей историей. Когда маракаме рассказывает эти истории, он не просто повторяет что-то механически заученное или полученное от другого мага; он скорее пересказывает то, что он непосредственно видит в самый момент совершения ритуала. Ко многим услышанным за свою жизнь историям, где действуют персонажи космогонии индейцев виррарика, он будет добавлять другие истории, которые сам непосредственно наблюдает или о которых он напрямую узнает в те моменты, когда его осознание фокусируется на особой реальности.
Для индейцев виррарика поиск Бога или Духа начинается не со слов, не с того, о чем вам рассказывают и чему вы верите. Это нечто, что вы сами видите и слышцте. В течение многих лет ребенок у индейцев виррарика слушает песни и легенды о Прародителе Хвосте Оленя или о Татей Урианака, но пока он не увидит их сам, он не будет по-настоящему приобщен к этому знанию. Как носители западной культуры, мы слишком часто думаем, что религиозная мысль индейцев полна предрассудков и надуманных историй. Объясняется это тем, что наше собственное понимание религии именно таково: собрание догм, в которые мы сами не верим, кодекс норм поведения, которого мы сами не соблюдаем, какие-то истории, свидетелями которых мы сами не были - пустые истории и предрассудки без каких-либо эмпирических доказательств. Мы можем бесконечно говорить о Христе или Боге. Мы можем даже декларировать, что Бог хочет того-то или этого, что "он" думает такимто или таким-то образом, что он ведет себя так-то и так-то, но мы никогда не видим "его", "он" никогда ничего не делает на наших глазах.
Естественно, опираясь на подобную пустую и бедную религиозную основу, мы склонны полагать, что нечто подобное должно быть и у индейцев, если только не заходим еще дальше и не начинаем с раздражением говорить о "примитивных религиях", тем самым ставя самих себя много выше индейцев. Мы проводим исследования, классифицируем, высказываем мнения, - мы уверены, что что-то понимаем. На самом же деле истина заключается в том, что в целом мы не имеем ни малейшего представления о том, что же на самом деле происходит в религиозном сознании индейцев, в особенности тех, кто сохранил краеугольные элементы древних доиспанских религий.
В этом смысле индейцы виррарика представляют собой совершенно особый случай. Их исконная религия оказалась сохраненной практически полностью; она ничуть не была замутнена экспансией варварских религий, как прибывавших из Европы, начиная с XVI века, так и тех, что в последнее время проникают в Мексику из Соединенных Штатов.