– Ну, здарова. А я уже подумал, ты не придёшь.
– Да не, я просто ходил тут…
– А чё такой за****ный?
– Да за****ся. Долго ходил.
– Поехал бы на маршрутке – она тут прям от моего дома до «О’кея» ходит.
– Да если б я знал. Раньше же ничё не ходило.
– Раньше было раньше, – своим привычным менторским тоном разъяснил Чапа.
Они уселись на кухне. Чапа тоже жарил картошку – точь-в-точь как Лёхина жена.
– Весёлый у тебя вечер пятницы, – заметил Толя.
– Не умничай. Сейчас только открывается нью-йоркская биржа. Вот закроется – тогда и пятница началась.
– А-а, ну-ну. Торгун.
Некоторое время они молчали: Чапа мешал картошку, чтобы она не пригорела, Толя гладил кота. Потом по кухне распространился ещё один запах, и Толя сглотнул слюнки.
– Грибочки? – спросил он.
– Ага, родные, благодельские. Сам собирал, сам замораживал. Впрочем, я теперь всё сам, – озадаченно добавил Чапа, почесав нос. – Знаешь, Толя, ты если будешь говорить с этим святым, ты уж спроси у него – действительно ли там всё так, как они говорят.
– Там – это где?
– На том свете, ё***.
– А-а, ну… А тебе зачем?
– Как зачем? Это же единственная причина во что-либо верить.
– Ты разве не решил уже всё для себя?
Чапа не ответил. Он разложил тарелки, щедро отвалил себе и гостю по порции картошки с грибами и разлил напиток по рюмкам. Сам он отказался смешивать джин, а Толя залил себе тоника.
– За встречу, – сказал Чапа. Они выпили. – Так вот. Единственная причина такому, как мне, человеку с математическим складом ума, во что-то верить, – это надежда встретиться потом с ними.
Толя повернул голову туда, куда кивнул его друг, и увидел чёрно-белую фотографию родителей. На ней они были совсем молодые – наверное, выпускники института, и стояли в каком-то поле, под ярко-белым казахстанским солнцем. Чапин папа ещё даже не был грузным, а мать была очень красивой, и они улыбались, как будто не знали о том, что умрут через какие-то двадцать лет.
– Ну, я спрошу. А чего ты сам с ним не поговоришь, раз тебе интересно?
– Признаться в том, что интересно – это почти то же самое, что признаться, что Бог есть. А там и до трёх китов, на которых Земля крепится, недалеко, – ответил Чапа, тщательно пережевав пишу. – Понятно, что человек не исчезнет бесследно: его материя просто трансформируется в другие материи, но память, мысли – что с ними? Я же почти наверняка знаю, что ничего нет для них. Но всё-таки любопытно: а вдруг?
Они ещё выпили и поели в тишине. Потом Чапа сказал:
– Ни бога нет, ни рая, ни ада… Просто темнота и… это. Как его?
– Небытие?
– Ну, вакуум. Да, по сути небытие. Но это тоже что-то религиозное. Не, лучше вакуум.
– То есть это типа твоя позиция, но я всё-таки должен спросить? – уточнил Толя.
– Да.
– Это ты как бы вполглаза хочешь подсмотреть туда, в существование чего не веришь?
– Да ***, не хочешь – не спрашивай, – Чапа нахмурился и отложил еду. Он налил себе одному рюмку и, не торопясь, наслаждаясь каждым глотком, выпил.
Потом хозяин отошёл к столу и довольно долго залипал в свои три ноутбука. Он периодически выписывал что-то на бумагу, хмурился, цокал языком, сверялся с калькулятором и какой-то книжкой и вообще производил впечатление чрезвычайной занятости. Толя постоял несколько минут в дверном проёме, наблюдая за Чапой, но потом махнул рукой.
– Конечно, все служат только деньгам, – сказал он коту, вернувшись за стол. Картошка с грибами была умопомрачительной, и он положил себе ещё и ещё выпил. Постепенно сознание качнулось и перестало быть твёрдым, привязанным к чему-либо. Толя любил это состояние, он знал, что за ним последует крепкий сладкий сон безо всяких сновидений. Но тут позвонила Лиза. Он не сразу услышал её голос.
– А? Алё?
– Привет, говорю, ты как? Что делаешь?
– Ем картофанчик с грибочками.
– М-м, вкусно звучит!
– А то ж! Это Чапа мне наготовил.
– Кто?
– Чапыгин Илья, друг моего детства, а ныне задрот форекса, – Толя специально сказал так, потому что именно в это время Чапа вернулся на кухню. Услышав свою характеристику, он усмехнулся.
– Поня-ятно, – лениво протянула Лиза. Толя понял, что она позвонила просто так и скоро разговор заглохнет сам собой, и она скажет, что поедет к подруге в гости или что ложится спать. – Ну как там твой святой?
– Я его пока не нашёл. Но завтра пойду к нему. На приём.
– Ого. Прям как в налоговую.
– Ну, тут такие порядки, как я понял.
– Ла-адно, Толя, я так устала на работе.
– А что было?
Лиза пустилась в описание перипетий своей офисной жизни. Её рассказ занял минуты три, и Толя благополучно пропустил всё это мимо ушей. Благо, в его организме было уже достаточно джина, и тёплое озорное чувство веселья, наступающее даже если ты ничего не делаешь, поглотило его с головой. Ему начало казаться, что он качается на очень ласковых, заботливых волнах, а Лизин голос поёт ему песню о дальних берегах, к которым они поплывут, когда он наконец-то разбогатеет.