— Продолжать обед! — приказал Гера и, не найдя для пояснения более взрослого слова, тихо добавил: — Понарошку…
При общем молчании Серёжа коротко, звонко и почти так торжественно, как собирался, доложил командиру о результатах разведки. Дальше пошло не по плану: Гера не приколол ордена к груди Сергея и не приказал поражённым «солдатам» расстрелять его.
— Дурак ты! — только и сказал ему командир. — Взять под арест! — Он едва заметно улыбнулся и добавил: — Но сначала накормить его!
И тут, как ни странно, Серёжа почувствовал, что не прочь поесть. Да, несмотря на разочарование, которое он перенёс минуту назад, и так обидно звучавшие в устах Геры слова «дурак ты», ему всё-таки хотелось пообедать. Лучше бы ему отшибло аппетит — легко было бы горестно, не поднимая головы, отказаться от пищи. А сейчас было просто трудно оторвать взгляд от Марины, которая с каменным лицом накладывала ему кашу, от ребят, дружно уткнувшихся в котелки.
— Эх, хороша каша! — облизываясь, похвалил Сахаров, и все согласно закивали, зачмокали, а кто-то как будто даже всхлипнул, — видно, от удовольствия.
Услышав слова Вити Сахарова, Серёжа уверился, что каша и в самом деле хороша, что с нею ничего не случилось, и готовно принял похвалу на свой счёт, потому что он ведь, в конце концов, а не кто-нибудь помешивал ложкой в котле…
Отчасти успокоенный, Серёжа взял котелок и поспешно сунул в рот первую ложку. Сидевший рядом Сахаров искоса следил за ним.
— Как уголь! — воскликнул вдруг Серёжа Машин, плюнул и одновременно зажмурился, так что нельзя было понять, попала ему соринка в глаз или он обжёг себе язык. — Как уголь, горькая… — произнёс он уже с открытыми глазами.
— Тише, ты!.. — шёпотом сказал Сахаров, толкнув Серёжу плечом, и громко добавил: — Замечательная каша, тебе как раз с донышка досталось… Остатки — сладки!
Серёжа ничего не понимал. За это ужасное варево его почему-то никто не ругает. Никто не жалуется, все как будто довольны. «Может, она и не горькая вовсе?»— засомневался сбитый с толку Машин и для проверки съел ещё ложку и понюхал содержимое котелка… Нет, сомнения быть не могло.
Серёжа собрался уже с отвращением отбросить котелок, когда до него дошло, что неспроста все молчат. Конечно, они испытывают его — сидят и ждут, будет он расхлёбывать кашу, которую сам заварил, или нет… И тогда Серёжа Машин решил, что ни за что лишний раз не оплошает.
Он повторял мысленно: «Я докажу!» — и, не морщась, глотал такую горькую пищу, какой, пожалуй, и не проглотишь без силы воли. Но Серёже в голову не приходило, что он закаляет сейчас волю. Он бился над одним: как оправдаться перед Герой… Да не только перед Герой — ведь все «синие» о нём знают…
И ему казалось, что лишь суровая воинская дисциплина не позволяет им немедля отблагодарить его за обед.
Кое-как подкрепившись, группа «синих» во главе с Герой Ивашовым вернулась на позиции. Пришёл сюда и Сахаров (картошку, которую он начистил, осталась варить Марина), и Машин, с которого Гера строго наказал глаз не спускать.
И вот снова все смотрели на пустынную дорогу, на голое пространство, полого спускающееся к ней. На этом пространстве появилась вдруг коза с привязанной к ноге длинной верёвкой: видно, козе удалось отвязаться от колышка или забора — у неё был теперь очень довольный вид. Она то подпрыгивала, то задумывалась, уставясь в землю, то восклицала «мэ-э!», а «синие», следя за ней, хохотали — они устали в молчании ждать «противника».
Те, кто ещё не обедал, мечтали втихомолку о горячей картошке. И самому Гере Ивашову казалось, что никогда он не увидит перед собой на этом месте никого, кроме козы, и не очутится здесь ни через минуту, ни через час цепь «жёлтых».
Гера думал: почему не наступает «противник»?
А затишье продолжалось. Оно было грозным, теперь стало унылым… Никому не верилось, что придёт час сражения.
«В чём дело?» — доискивался Гера. Он попытался представить себе мудрёный план «жёлтых», но, вспомнив вдруг, что командир у них Аркашик Голубов, решил, что, пожалуй, у «жёлтых» вовсе нет плана — ни хитрого, ни простого. Ведь Аркашик, даже когда в шашки играет, и то не заглядывает вперёд хотя бы на один ход!
«Но, если так, — рассуждал Гера дальше, — какие же действия скорее всего предпримут «жёлтые»? Наверняка они пойдут напролом и, нарвавшись здесь на нашу оборону, потерпят поражение! Да… это если план на самом деле составлял Голубов. А если Коркин?..»
Что же мог изобрести Коркин? И тут Гере пришла в голову мысль, от которой на миг у него стало совсем спокойно на душе: у «жёлтых» нет другого пути к детской технической станции, кроме преграждённого «синими». Позиция «синих» неприступна. А другого пути по суше «жёлтым» не найти, разве что по воздуху…