Дон Мигель жестом пригласил губернатора сесть и сел сам. Генерал Ибаньес тоже опустился на кровать.
— Я жду вашего объяснения, — проговорил губернатор, торопившийся выйти поскорее из тюрьмы, так как истекал срок, назначенный Единорогом для исполнения его обещания освободить заключенных.
— Вот в чем дело, — сказал наконец дон Мигель. — Вы сказали нам сейчас, что мы свободны, но вы не сказали нам, на каких условиях.
— Как, на каких условиях? — спросил губернатор, с недоумением глядя на своего собеседника.
— Конечно, — подтвердил генерал Ибаньес, — нужно еще, чтобы мы согласились принять свободу на ваших условиях… Вы и сами должны понимать, что мы не можем выйти отсюда, не зная, на каких условиях получаем мы свободу… Мы не бродяги, от которых можно отделаться таким образом… Мы должны сначала решить, можем ли мы принять ваше предложение.
— Генерал сказал правду, — вмешался асиендадо, — наша честь не позволяет нам воспользоваться свободой, которая может запятнать ее…
Губернатору первый раз в жизни приходилось иметь дело с такими странными преступниками.
— Сеньоры, — сказал он, подделываясь им в тон, — я понимаю вас и я счастлив, что не ошибся в вас. Вы можете совершенно безопасно покинуть тюрьму и снова занять в обществе принадлежащее вам по праву положение. Я не ставлю вам никаких условий, вы свободны безо всяких условий. Вот документы, относящиеся к вашему процессу. Берите их, уничтожьте их и не вините меня слишком строго в том, что с вами случилось.
С этими словами губернатор достал из бокового кармана мундира толстую пачку бумаг и протянул дону Мигелю. Последний брезгливо отодвинулся от них, но генерал, менее щепетильный или более опытный, быстро завладел бумагами, просмотрел, чтобы убедиться, что губернатор не обманул его, и бросил всю связку в очаг.
— Я жду вас, господа, — сказал губернатор.
— Еще одно слово, если позволите, — возразил асиендадо.
— Говорите, я вас слушаю.
— Куда мы должны отправиться из тюрьмы?
— Куда хотите, господа. Повторяю вам, что вы совершенно свободны и можете делать все, что хотите… Я даже не требую от вас слова не устраивать больше заговоров.
— Очень рад слышать это, — отвечал дон Мигель, протягивая руку генералу Вентуре. — Ваш поступок трогает меня! Благодарю вас еще раз!
Генерал покраснел.
— Идите, идите, — повторял он, стараясь скрыть свое замешательство по поводу так мало заслуженной похвалы.
Оба пленника, не задумываясь уже больше, последовали за ним.
Между тем известие об освобождении дона Мигеля с быстротой молнии разнеслось по городу, и перед тюрьмой собралась целая толпа народа, которая встретила его громкими криками.
Единорог приблизился к губернатору.
— Мой отец исполнил свое обещание, — сказал он торжественным тоном, — я исполню свое обещание… Белые пленники свободны… Я ухожу.
Губернатор, весь красный от стыда, выслушал этот ответ.
Сашем стал во главе отряда и, сопровождаемый восторженными криками ликующей толпы, быстро удалился из города.
Губернатор, проводив до дверей ратуши своих пленников, которых толпа приветствовала громкими криками, воспользовался удобным моментом и скрылся в ратуше, радуясь, что расквитался так счастливо с заговорщиками.
— Ну? Какого вы мнения об этом? — спросил асиендадо своего друга, когда ушел губернатор.
— Гм! — пробормотал генерал Ибаньес. — Губернатор ведет себя очень подозрительно. Ну, да это все равно… Самое главное — мы свободны. Признаюсь вам, я вовсе не прочь уехать отсюда куда-нибудь подальше. Здешний воздух, несмотря на все уверения генерала Вентуры, слишком вреден для нас.
В эту минуту, раньше, чем дон Мигель успел ответить ему хоть одно слово, генерал почувствовал, что кто-то тихонько коснулся его руки.
Перед ними стоял, весело улыбаясь, Курумилла.
Дон Мигель и генерал невольно вскрикнули от радости при виде честного и преданного индейца.
— Идите, — лаконично сказал он им.
Они последовали за ним, с трудом прокладывая себе дорогу сквозь густую толпу, приветствовавшую их радостными криками, и наконец свернули на небольшую, почти пустынную улицу, примыкавшую к площади, где Курумилла подвел их к одному из домов.
— Здесь, — сказал он, постучав два раза в дверь.
Дверь отворилась.
Они вошли во двор. Пеон держал под уздцы трех оседланных лошадей.
— Благодарю, брат, — сказал асиендадо растроганным голосом, пожимая руку вождя, — но скажите, пожалуйста, каким же образом узнали вы о том, что мы освобождены?