Из сумерек доносились слова песни:
Должно быть, это пел ветеран седьмого легиона, захваченный Цезарем с Луары. Я мог бы узнать его по голосу, но предпочел уйти. Отдав распоряжения часовым, я пришпорил лошадь и поскакал к берегу, где меня ждали лодки.
Ту ночь мы провели в Дариориге вместе с другими арбатилами, которые по приказанию бренна покинули Козий остров. Шиомарра ждала меня в хижине, поигрывая камнями своего ожерелья. Она напевала нравившуюся ей песню:
Ее глаза наполнились слезами, но она попыталась улыбнуться мне. Дрожащие руки обняли мою голову.
— Ты любил меня, или это был только сон? — шептала она голосом робкого ребенка.
Бронзовые карниксы будили город, скалы, извилистый берег. Им отвечали с кораблей трубным воем крупные завитые раковины, с помощью которых моряки переговариваются в тумане. Спящие жители бодро выходили из хижин, срубов, палаток, собирались в веселые компании. Дул свежий ветер, благоприятный для быстрого хода парусных баркасов. Корабли покачивались на волнах, точно нетерпеливые кони. А рассвет был так же нежен, как розовые римские сумерки… Лесистые холмы так отчетливо вырисовывались на фоне светлеющего неба, точно были выгравированы на нем. На пристанях царила сутолока. Мужчины прощались с женами, прыгали на шхуны. Утихали последние отголоски труб. К большим кораблям спешили лодки, полные воинов. Хуриус стоял возле священного высокого камня в полном воинском снаряжении, надвинув шлем на брови. Он взмахнул позолоченным щитом и поднес ко рту рупор:
— Смелее, венеды! Мы победим! Слава ждет каждого! По кораблям!
Дубовые доски отзывались под ударами бегущих ног гулкими ударами. Одна из ладей не выдержала тяжести людских тел и накренилась. Воин вместе со своей женой выпали в воду, их стали вытаскивать дети и старики, хватая за одежду, доспехи, оружие. Старая мать протянула сыну новый бронзовый шлем вместо утонувшего. Ладья поплыла дальше к баркасу, ощетинившись копьями и луками. По щекам оставшихся на мостках людей текли слезы… Друиды, устроившись у священного камня, затянули прощальный гимн.
Когда вся армия разместилась на кораблях, бренн торжественно поплыл к своему кораблю на черной ладье, которой управляли шестеро гребцов. Он стоял на носу, опираясь о копье, плечи его прикрывала полосатая красно-черная накидка. Он плыл мимо всей флотилии, от корабля к кораблю, и приветствовал каждую команду. Как только он коснулся веревочной лестницы своего судна, паруса устремились вверх по мачтам. Ветер наполнил их, и позолоченные кони дружно вспороли волны. Флотилия одновременно в безукоризненном порядке поплыла из залива в открытый океан, следуя за кораблем бренна. Ветер усилился, и линия кораблей нарушилась. Те из них, что имели двойные паруса, вырывались вперед.
На нашем баркасе заканчивались последние приготовления: воины подгоняли по фигуре свои кожаные, прошитые медными бляшками панцири, пришнуровывали чеканные латы, купленные в старину у карфагенян. Возле двух баллист возилась прислуга: подтаскивали поближе ядра. Каждый еще раз проверил остроту меча или топора. Кормчий неотрывно смотрел на юг. Шиомарра обходила корабль, обращаясь к воинам с дружеским напутствием. Особенно ей хотелось поддержать непривычных к морю лесорубов и кузнецов — их было человек тридцать с нами. Когда раздались крики: «Показались! Вон они! По местам!» — она подошла ко мне и прижалась к моему плечу, не говоря ни слова. Над парусами с криками носились чайки. Мы плыли в гуще флотилии, точно в табуне из двухсот золотых коней. Тучи на сером небе нависали низко, и мы ничего не могли разглядеть на горизонте, но внезапно солнце вырвалось в просвет туч и осветило пространство перед нами. И тогда мы увидели ряд белых точек — это были паруса римских галер — и даже поднимающиеся и опускающиеся весла их. С левого борта стало видно, как на высоком берегу полуострова, где отсиживался Цезарь, выстроились его легионы, точно готовые вступить в бой. Ощетинившись пиками, легионеры наблюдали за сближением флотилий. Наш ряд кораблей был вчетверо длиннее, постепенно он перестроился в полукруг, сжимающийся вокруг скопления хрупких галер. Они выглядели обреченными, но продолжали нестись навстречу нам.