— Ты, наверное, и по качке скучаешь?
— У меня раскалывается голова от этой тишины: ни криков, ни свиста плеток, ни шумящего моря…
— Это же только твой первый день на свободе.
Во время ужина, который, не сговариваясь, Ош и Гальдар постарались поскорее закончить, они не проронили ни слова, время от времени поглядывая друг на друга. Двое невольников безмолвно прислуживали им. Это были краснокожие с Большого Материка. Их черные как смоль волосы были стянуты лентами с воткнутыми перьями попугая. Гальдар не мог оторвать взгляд от трезубцев, выжженных на их плечах. Ему было стыдно. Глядя на него, Ош старался повторять его жесты: то, как он резал мясо или отпивал из кубка. Ему не нравилось это густое, сладкое вино, туманящее разум и в то же время согревающее изнутри. Его стесняла эта туника с пурпурной каймой, которую ему принесли после обеда, он все время боролся с желанием закатать рукава.
Наконец Гальдар поднялся. Он облокотился на перила, и Ош поспешил последовать его примеру. Позади них слуги все так же бесшумно убирали посуду. Винтовая лестница в два оборота вела в сад, где возвышались темные пирамиды кипарисов и самшитовые деревья, которым искусные ножницы садовников придали коническую форму. Пламя светильников отражалось в воде бассейнов, бледные очертания статуй, не то каменных, не то из металла, просвечивали сквозь сплетение ветвей. Вдоль балюстрады медленно прохаживались часовые: острия их пик и шлемы то здесь, то там выступали из тьмы. Над ними бесчисленные, словно звезды, вспыхивали во мраке огни великого города, вычерчивая расплывчатые кольца островов, окружавших дворец, и потом опускаясь к морю беспрерывными соединяющимися линиями. Самые яркие огни светились вдоль дозорного пути, на вершинах башен и при входе в гавань. Блестящие точки играли в водах канала, рассыпались, тысячами искр и снова выкладывали свою пеструю мозаику. Лунная дорожка на море вздрагивала и разбрасывала свои матовые блики, а вдалеке блуждали едва различимые сигнальные огни кораблей, пришедших в Посейдонис к вечеру и ожидающих восхода.
— Если бы я не знал тебя, — промолвил Ош, — я мог бы подумать, что ты вернулся наконец после долгих странствий к родному очагу, к своим близким. Глядя на тебя, я сказал бы, что ты предался воспоминаниям, прежде чем возвращаться к привычным занятиям. Почему ты молчишь?
— Если у человека есть душа, он везде дома.
— Странный ответ. Впрочем, со вчерашнего дня произошло слишком много странного…
Он обернулся, как оборачивался обычно, чтобы взглянуть, не подслушивает ли их укрывшийся в коридоре надсмотрщик или кто-нибудь еще из команды.
— Кто ты, Гальдар? — спросил он, понижая голос. — Кто ты на самом деле? Не царственная ли кровь течет в твоих жилах? Скажи, ты сын его брата? Или плод тайной любви какой-нибудь принцессы, ушедшей в мир иной? Незаконнорожденное дитя?
— Дружба не требует равенства. Или она есть, или ее нет. Она не выбирает между добром и злом, между прошлым и будущим.
— Но она не может и без доверия, без взаимного доверия.
— Хорошо, я скажу тебе, кто я действительно, но потом, когда Нод решит нашу участь. Оставайся моим другом, ибо только это имеет значение.
Заметив, как Ош вздохнул, он добавил более резко:
— Ах, успокойся! Я ничего общего с ними не имею. Никакие родственные узы, ни одна-единственная капля крови нас не соединяет. Неужели ты обратил внимание на их смугловатую кожу и вьющиеся волосы?
— Кто заставил тебя после того, как умер Аркос, оставаться еще возле Доримаса, когда он корчился на своих носилках?
— Жалость.
— А куда девалась твоя ненависть?
— Перестань допрашивать меня!
— Ладно, ладно. Но советую тебе отдохнуть. Неизвестно, что может случиться завтра…
— Да, я знаю…
— Только день назад мы держали в руках весла. Ты устал?
— Нет, совершенно не устал.
— Ты все так же силен даже здесь, в этом осином гнезде, где любой неверный шаг означает смерть…
— Ложись спать.
— Я ни разу еще не спал на кровати.
— Попробуешь этому научиться.
Камешки опять скрипнули под сандалиями старика. Он вернулся:
— Интересно, что сталось с нашими товарищами? Что они делают сейчас?
— Спят, может быть.
— Я вспоминал о них. Я подумал… наверное, им приготовили угощение прямо на борту галеры… С изысканными блюдами из мяса, и вино, наверное, льется рекой… Как ты думаешь?
— Мне кажется, они все это заслужили.
— А солдаты отпущены на берег и теперь пируют вместе с офицерами у великого жреца. Тебя это не настораживает?