С тех пор всем стало понятно, что Атлантида почти никогда не ослабляла надо мной своих чар, занимая полностью мои мысли.
Мое стремление оживить незавершенную и смутную картину знанием истины было призвано поддержать вдохновение, всякий раз охватывавшее меня при этом видении, вновь и вновь возрождавшееся при виде моря. То, что было с самого начала лишь зыбким и неясным, стало для меня после прилежных штудий и внимательного изучения всего, что уже было написано об Атлантиде, достоверным. Не важно, что некоторые сочтут необходимым улыбнуться этому безапелляционному заявлению и недоуменно пожать плечами в ответ на столь решительно высказанное убеждение. Они принадлежат к той скудоумной породе людей, которая отказывалась поверить в существование Трои, «мифического» города, выдуманного слепым стариком Гомером, до тех пор, пока она не была открыта в точности такой, как он ее описывал. И зачем отрицать заранее существование Атлантиды, приписывая Платону заблуждения? В своем «Тимее» и «Критии» он ссылается на вполне серьезные источники: сохраненные саисскими жрецами архивы. Исчезновение документов ничего не опровергает.
Кроме того, множество соображений подтверждает его рассказ об Атлантиде, владычице мира, некогда погребенной волнами. У всех народов, во все века, в каждой священной книге ясно выражается тоска по утерянному раю, блаженной земле — большом острове, овеваемом теплыми ветрами Атлантики. Эти поэмы, сказания и описания, лиричные и печальные, суть ветви одного дерева, сплетенные, вьющиеся, повторяющиеся бесконечно и колеблемые все тем же дыханием вечности. И везде, в каждой душе, открытой впечатлениям, идея эта жила, становясь понемногу — ибо остров не был никем найден — Обителью Блаженных. В египетской Книге Мертвых она названа страной Нод. В античной мифологии — Эллизием, Огигией, Островами Удачи, Садом Гесперид (дочерей Ночи), где зреют золотые яблоки. Для кельтов она стала Островом Героев, Землей Юности, Страной Живых, Долиной Наслаждений, «самой красивой, как говорят, и самой плодородной» (Платон, рассказ Крития). Для валлийцев это остров Авалон, место, где растут все те же заколдованные яблоки и живет великий король Артур, получивший бессмертие. Для первых христиан это была Земля Обетованная, для ирландцев — Туле, Зеленые Острова Течений (Гольфстрим?), для ацтеков — Тула. Когда конкистадоры захватили императорский дворец инков, они увидели фруктовые деревья, выкованные из металла; на ветвях их висели яблоки из чистого золота — отголосок какой традиции?
Кроме того, всюду повествуется и о Потопе, о его причинах и последствиях. «И вот Зевс, бог богов, соблюдающий законы, хорошо умея усматривать то, о чем мы говорили, помыслил о славном роде (атлантах), впавшем в столь жалкую развращенность, и решил наложить на него кару, дабы он, отрезвев от беды, научился благообразию…» (Платон, рассказ Крития). Будь это Африка, Америка, Европа или Азия — память об ужасном катаклизме оставила свой отпечаток. И везде, после того как божественный гнев утихал, появление радуги и птицы, а иногда белого древа знаменовало искупление грехов.
Еще более странным представляется необъяснимое, но явное родство, существующее между ремеслами, обычаями, политическими системами, конфессиями, символикой и письменными свидетельствами доколумбовой Америки и жителей Евроафриканского континента. Пирамиды сооружались не только в Египте, Эфиопии и Армении, но и в Мексике, на Юкатане, в Сан-Сальвадоре и Гватемале. Ложный свод можно встретить и у этрусков, и в Мексике. Скарабей египетских фараонов используется и в мексиканских магических обрядах, причем в одной и той же манере. Египтяне, верившие в воскрешение плоти, мумифицировали умерших, чтобы их души, завершив свои блуждания в царстве теней, возвращались в свои земные обиталища. Народы доколумбовой Америки делали совершенно то же, с такой же целью, как, кстати, и гуанчи, последние потомки легендарных атлантов, в те времена, когда нормандец Жан Бетанкур бросил якорь у Канарских островов. Устройство почти всех государств древней Америки было теократическим, подобно тому, как власть египетских жрецов концентрировалась в фараоне, верховном жреце. И хорошо известна жестокость, с которой римляне истребляли друидов в Галльской войне; друиды были единственной сплоченной и грозной силой. Свастика, которая, развернув наоборот свои ветви, сделалась мрачным символом нацизма, встречается по обе стороны Атлантики, означая постепенное приобщение души к совершенству. Точно так же распространены и изображения солнца, словно отсвет Верховного Существа, дающего жизнь всему на земле, и змея, образ Земли, и голова Горгоны, олицетворяющие божественное всеведение.