— Ты не похож на людей из племени уэлад-хамалек!
— И тем не менее я из этого племени.
— Ты приехал не из Гафсы!
— Именно оттуда.
— Сколько времени ты едешь по Вади-Тарфои?
— Какое тебе до этого дело!
— Большое. Там, в верховьях, лежит труп человека, убитого тобой.
Губы его злобно скривились.
— А если бы я и сделал это, что бы ты сказал?
— Немного. Всего несколько слов.
— Каких же?
— Кто был этот человек?
— Я его не знаю.
— Почему же ты убил и его и верблюда?
— Потому что мне так понравилось.
— Он был правоверным?
— Нет. Он был гяуром.
— Ты взял все, что он носил при себе?
— А я должен был оставить это мертвецу?
— Нет, потому что ты поднял это для меня.
— Для тебя?
— Да.
— Я тебя не понимаю.
— Сейчас поймешь. Мертвый был гяуром; я тоже гяур и стану мстить за него.
— Станешь кровным мстителем?
— Нет. Если бы я им был, тебя бы уже не было в живых. Мы в пустыне, где действует только право сильного. Я не хочу пробовать, кто из нас сильнее; я передаю тебя мести Бога Всеведущего, который все видит и не оставляет ненаказанным ни одного плохого деяния. Но главное, что я скажу тебе, и ты должен это хорошенько усвоить: ты отдашь мне все, что взял у мертвого.
Он высокомерно рассмеялся.
— Ты в самом деле думаешь, что я это сделаю?
— Да.
— Так возьми себе то, что ты хочешь.
Он протянул руку, намереваясь схватить револьвер. Я был быстрее и направил на него дуло моего оружия.
— Стой, не то выстрелю!
Сложилась весьма щекотливая ситуация. К счастью, оказалось, что мой противник больше силен хитростью, чем мужеством. Он снова, заколебавшись, убрал руку.
— Что ты хочешь делать с вещами?
— Отдам родственникам убитого.
Он посмотрел на меня почти с сожалением.
— Ты лжешь, ты хочешь их сохранить для себя.
— Я не лгу.
— А что ты хочешь предпринять против меня?
— Сейчас — ничего. Но остерегайся снова встретиться со мной!
— Ты и в самом деле поедешь отсюда в Седдаду?
— Да.
— А если я отдам тебе вещи, ты позволишь мне и моему спутнику беспрепятственно уехать к Бир-Соиди?
— Конечно.
— Поклянись!
— Гяур никогда не клянется. Его слово правдиво безо всякой клятвы.
— Вот, бери револьвер, часы, компас и платок.
— Что еще было при нем?
— Ничего.
— У него были деньги?
— Да. Но уже их-то я оставлю себе.
— Не возражаю, но дай мне сумку или кошелек, где они — находились.
— Можешь получить.
Он полез за пояс и вытащил шитый жемчугом кошелек. Опустошив его, он после протянул пустой кошелек мне.
— Больше у него ничего не было?
— Нет. Хочешь обыскать меня?
— Нет.
— Теперь мы можем ехать?
— Да.
Казалось, он почувствовал себя полегче. Спутник же его наверняка был более трусливым и очень обрадовался, что можно поскорее убраться. Они сложили свои пожитки и сели на лошадей.
— Селям алейкум!
Я не ответил, но они восприняли мою невежливость весьма равнодушно. Через несколько мгновений два всадника исчезли за краем обрывистого склона.
Халеф все это время молчал. Теперь он обратился ко мне.
— Зачем ты отпустил этих негодяев?
— Я не имел права ни задержать их, ни убить.
— Ты, христианин, позволил уйти убийцам христианина!
— Кто тебе сказал, что они уйдут?
— Они уже далеко! Они достигнут Бир-Соиди, а оттуда поедут в Дебилу или Эль-Уэд, чтобы затеряться в дюнах.
— Этого они не сделают.
— А как же? Они же говорили, что хотят добраться до Бир-Соиди.
— Они лгали. Они поехали в Седдаду.
— Кто тебе это подсказал?
— Мои глаза.
— Что мы теперь будем делать?
— Прежде всего позаботимся о нашей безопасности. Здесь нас легко могла бы найти шальная пуля. Мы должны убедиться, действительно ли уехали эти мерзавцы.
Я поднялся к скалистому гребню и увидел двух всадников, отъехавших уже очень далеко в юго-западном направлении. Халеф последовал за мной.
— Вон они скачут, — сказал он. — Это направление на Бир-Соиди.
— Когда они отъедут достаточно далеко, то повернут на восток.
— Сиди, твой мозг кажется мне слабым. Если бы они сделали так, они должны были бы снова попасть нам в руки!
— Они полагают, что мы отправимся в путь только завтра, и, значит, думают, что получат хорошую фору.
— Ты угадываешь, но все же не находишь правильного решения.