Сцена грозы – ключевая в повести. Она показывает, как далеко ушел вперед сам В. Вересаев, а потому так переменилась его любимая героиня – девушка, идущая в революцию. Наташа в повести «Без дороги» восставала против политического пессимизма Чеканова, но никакой иной реальной программы действий она не знала. Наташа в «Поветрии» вступала в бескомпромиссный спор с народниками, отстаивая марксизм. Таня в «На повороте» рвется к практической деятельности, к сближению с рабочими, смело отстаивающими свои права. А ее завязывающаяся дружба с мастеровым – пример того союза рабочих и революционной интеллигенции, на который теперь ориентируется В. Вересаев. Да и трактовка образа рабочего заметно углубляется. «Смутный стыд за себя» ощущают и Токарев и Сергей после встречи с «сильным своею неотрывностью от жизни» рабочим-революционером Балуевым. Даже Таня признает его превосходство. Балуев, не в пример литейщику из «Записок врача», изображен уже в прямой и открытой борьбе с ренегатствующей, колеблющейся и растерявшейся интеллигенцией. И пусть Балуев не представлен в обстановке практической революционной работы – до такого изображения нового героя В. Вересаев еще не умел подняться, – но образ рабочего рисуется им впервые как образ революционера-деятеля, непримиримого борца.
Революционный подъем накануне 1905 года властно захватил Вересаева. Он ничего не умел делать вполовину, он не только писал о революции, он целиком отдался ей. Деятельность его обращает на себя внимание властей. В апреле 1901 года В Вересаева увольняют из больницы, на квартире у него производят обыск, а в июне постановление министра внутренних дел запрещает писателю в течение двух лет жить в столичных городах. Он уезжает в родную Тулу, где живет под надзором полиции. Но и там активно участвует в работе местной социал-демократической организации, по некоторым данным, пишет прокламации, а деньги, полученные за издание «Записок врача», отдает на революционную работу. И несколько позже, в начале 1904 года, хлопочет об издании нового русского перевода «Капитала» К. Маркса.
Автор «Поветрия» и «На повороте» широко печатается в журналах, которые в разное время были близки марксистам: «Новое слово», «Жизнь», «Начало» и др., – входит в литературный кружок «Среда», объединивший крупнейших писателей-реалистов.
Становление его таланта, формирование его мировоззрения происходили под могучим влиянием М. Горького. «Отношения» с ним «мне страшно дороги» – признавался В. Вересаев. Еще в 90-е годы М. Горький отметил тяготение В. Вересаева к острейшим социальным проблемам дня, уловил созвучность настроений автора «Без дороги» и «Конца Андрея Ивановича» некоторым собственным настроениям. В декабре 1899 года М. Горький писал ему из Нижнего: «С Вами, более чем с кем-либо, я хотел бы иметь близкие отношения, хотел бы говорить Вам и слушать Вас». И в 1900 году. «… всей душою чувствую душу Вашу – прямую, свято-честную, смелую… Поверьте мне, что я этим письмом отнюдь не лезу в дружбу к Вам, а просто и искренне хочу засвидетельствовать мое глубокое уважение к Вам – человеку, мою любовь к Вам – писателю». А первые главы повести «На повороте» М. Горький встретил прямо-таки восхищенно: «Славная вещь!.. Здорово это, весело, бодро, возбуждает желание обнять Вас крепко, и – главное – своевременно это, как раз в пору, как раз Вы пишете о тех, о ком надо писать, для кого надо, и о том, о чем надо. Молодежь – боевая, верующая, работающая – наверное, сумеет оценить Вас».
М. Горький включает произведения В. Вересаева, одного из «лучших русских беллетристов», в большинство изданий, в которых сам принимает участие. Он же привлекает В. Вересаева к сотрудничеству в издательстве «Знание». А в девятисотых – девятьсот десятых годах общественно-революционную функцию в литературе отправляли так называемые «знаньевцы» («Записи для себя») – объединившиеся вокруг издательства наиболее прогрессивные русские писатели с М. Горьким во главе. Вероятно, прежде всего на отношения этих лет опирался М. Горький, когда много позже, в 1925 году, писал В. Вересаеву: «…Всегда ощущал Вас человеком более близким мне, чем другие писатели нашего поколения. Это – правда. Это – хорошая правда; думаю, что я могу гордиться ею».