Одним из своеобразных художников критического реализма вошел В. Вересаев в историю русской литературы конца прошлого– начала XX века. Высокую оценку дали его повестям и рассказам Л. Толстой, А. Чехов, В. Короленко. Понятно и отношение М. Горького к В. Вересаеву как к единомышленнику. Испытывая в своем творчестве довольно заметное влияние И. Тургенева, А. Чехова. Л. Толстого, В. Вересаев, однако, шел дальше в поисках путей борьбы с существующим общественным злом. Для него этот путь был в революции, в борьбе революционеров-марксистов. На эту особенность идейно-художественной позиции писателя в литературе первого десятилетия XX века обращали внимание уже современники, которые рассматривали его творчество как на редкость логичный, постепенный переход от одного этапа к другому – от А. Чехова к М. Горькому.
И вслед за М. Горьким, утверждавшим пролетария центральным героем литературы, В. Вересаев обращается к новому для него жизненному материалу. В 90-х годах пролетарий все чаще выходит на страницы повестей и рассказов В. Вересаева.
В записной книжке писателя, строго поделенной на рубрики, появляется новый, густо исписанный раздел: «Рабочие». Правда, в творчестве В. Вересаева тогда больше фигурировал едва-едва приобщавшийся к жизни городского пролетария вчерашний крестьянин Ванька из одноименного рассказа; маляр и литейщик «В сухом тумане». Но уже в «Записках врача» В. Вересаев делает попытку нарисовать рабочего совсем иного плана – революционера-пролетария. А когда завершалась работа над «Записками», писатель задумал уже крупную вещь из жизни рабочих. В 1899 году он пишет рассказ о судьбе переплетного подмастерья – «Конец Андрея Ивановича», в 1903 году продолжает его рассказом о горестях жены Андрея Ивановича – «Конец Александры Михайловны (Честным путем)». Так родилась повесть «Два конца». М. Горький радовался наметившемуся сдвигу в творчестве автора «Без дороги» и «Поветрия». «Нельзя ли в февральской дать побольше Вересаева? – писал он в начале января 1899 года С. П. Дороватовскому. – Всеобщее мнение – это интересная тема и хорошо написано. Я говорю – это очень здорово написано… Если вы этого Вер<есаева> знаете, скажите ему от меня что-нибудь хорошее, – а?». И через несколько дней А. П. Чехову: «…После его „Без дороги“ – „Андрей Иванович“, кажется, лучшее, что он дал до сей поры».
В. Вересаев и раньше всегда старался держаться событий к фактов, которые сам наблюдал, с которыми непосредственно сталкивался. Обратившись к изображению людей, куда менее ему знакомых, нежели интеллигенты, он еще строже придерживается фактического материала. За образами Андрея Ивановича и Александры Михайловны стоят совершенно реальные прототипы: хозяева той квартиры, где жил В. Вересаев в 1885–1886 годах. Даже фамилию героев он не выдумал, взял ту, что носил дед хозяина квартиры, – Колосов. Все это придает повести силу документа, но рабочих – практиков революции – он знал плохо, его окружением были революционно настроенные интеллигенты. Общую картину рабочего движения он представлял себе весьма смутно. Поэтому в повести «Два конца» революционные рабочие оказались отодвинутыми на второй план и были изображены весьма схематично. «Два конца» сильны своей критической направленностью. Центральными героями повести В. Вересаева стали люди, осознавшие, «что они живут, а жизни не видят», люди, в то же время сдавшиеся перед страшными условиями своего существования. Это и определило их «конец».
Андрей Иванович Колосов сочувственно слушает разговоры о равноправии женщины и вместе с тем не хочет признать полноценного человека в своей жене, бьет ее, запрещает учиться и работать, потому что ее дело – хозяйство, ее дело – о муже заботиться. У него «есть в груди вопросы, как говорится… – насущные», он соглашается, «что нужно стремиться к свету, к знанию… к прояснению своего разума», но, веривший когда-то в святую силу товарищества, он вдруг с горечью осознает, что в трудную минуту каждый заботится лишь о себе, и утешение находит в трактире.
Знакомство с революционерами – «токарем по металлу из большого пригородного завода» Барсуковым и его товарищем Щепотьевым – неожиданно показывает ему, «что в стороне от него шла особая, неведомая жизнь, серьезная и труженическая, она не бежала сомнений и вопросов, не топила их в пьяном угаре, она сама шла им навстречу и упорно добивалась разрешения». Но он решительно ничего не делает, чтобы приобщиться к «бодрой и сильной» жизни. Так и тянулось это постылое существование без будущего, без борьбы, без «простора», и больной, никому не нужный, кроме жены, Андрей Иванович умирает от чахотки.