В. Вересаев решительно отваживает декадентов, пытающихся проникнуть в «Книгоиздательство». Он обличает их «манерность и вычурность», низведение ими человека до уровня животного. Для В. Вересаева человек – высшее создание природы, писатель не теряет веры в светлое завтра людей.
Но в то же время в своих взглядах на искусство и действительность он нет-нет да и скатывался к аполитичности. Он порой отказывался от того искусства, что активно вмешивается в жизнь. А ведь именно за него В. Вересаев ратовал в рассказе «На эстраде». Внимание писателя сейчас привлекает другое. Весной 1913 года в Киеве он с интересом наблюдает ресторанного виолончелиста (позднее эти впечатления вылились в зарисовку «Истинный»); писателю импонирует музыкант, пренебрегающий мнением и отношением людей, в таком художнике он чувствует «товарища».
Идеал гармонического человека видится уже не в полной «бодростью, энергией и счастьем» Наташе Чекановой или «крепком, цельном, – прямо кряжистом» рабочем-революционере Тимофее Балуеве, а в «стареньком старичке» Андрее Павловиче Рамазанове, подлинную радость жизни нашедшем в слиянии с природой. Близ нее даже из «дряни, сорной травы» «получается красота» («Дедушка», 1915).
Но когда в 1917 году Россию потряс новый революционный взрыв, В. Вересаев, для которого судьба и будущее его народа всегда были важнее всех, пусть самых страстных, самых искренних жизненных и теоретических увлечений, не мог оставаться в сфере мнимозначительных морально-психологических вопросов. Как только он воочию убедился, что народ снова поднялся на борьбу, он принял в ней самое активное участие – пошел служить в советские учреждения: в 1917 году работал председателем художественно-просветительской комиссии при Совете рабочих депутатов в Москве, а в 1919 году, с переездом в Крым, – членом коллегии Наробраза в Феодосии. Еще находясь в Москве, он задумывает издание дешевой «Культурно-просветительной библиотеки».
Переломные моменты развития вересаевского творчества всегда сопровождались стремлением писателя определить для себя задачи искусства. «Загадка», «На эстраде», настроения, отразившиеся в «Истинном», – все они имели именно такое значение. И теперь, в преддверии небывалой эпохи, эпохи социализма, он пишет рассказ «Состязание» (1919), крайне существенный для уяснения его эстетических позиций. Состязание на лучшую картину, «изображающую красоту женщины», по единодушному решению толпы, выиграл не убеленный сединами Дважды Венчанный, исходивший полсвета в поисках идеальной «высшей красоты», а его ученик Единорог, для которого подлинно прекрасной оказалась «обыкновенная девушка, каких везде можно встретить десятки». Истинное искусство видит наивысшую красоту земли в простом народе, оно обращено к народу, главный судья для художника – народ. Таков теперь «символ веры» В. Вересаева.
И писатель берется за крупное художественное полотно о революции и гражданской войне. Романом «В тупике» (1920–1923) В Вересаев завершал летопись жизни таких интеллигентов, как Чеканов и Чердынцев. В октябре 1917 года их ждал тот же тупик, в который зашел герой романа доктор Сартанов. Ему глубоко чужда белогвардейщина, но он не представляет себе, что может дать народу и кровопролитная война, разразившаяся на просторах России. «Те ли одолевают, другие ли, – и победа не радостна и поражение не горько». «Жизнь изжита, впереди – ничего». «Давай умрем», – предлагает он дочери.
Своего героя-интеллигента В. Вересаев осудил на смерть, сам же писатель пытался честно и объективно разобраться в том, что происходило в России. Он видел, как духовно расцветали люди. Простой мужик Афанасий Ханов стал председателем ревкома, всемирно известный академик Дмитревский оставил свой уютный рабочий кабинет, чтоб отдать силы народному образованию. Писатель преклонялся перед мужеством коммунистки Веры, старшей дочери доктора Сартанова, – она встретила расстрел пением «Интернационала».
И все-таки в водовороте революционных событий В. Вересаев оказался не с Хановым или Верой, В. Вересаеву ближе остальных младшая дочь Сартанова – Катя. Она пережила в 1905 году «самоотвержение, высокий идеализм, чистый молодой порыв»; считала и считает себя марксисткой, «работала для революции, в тюрьмах сидела, в ссылке была», мечтала об освобождении народа. Но когда прокатился по стране Октябрь – потерялась. Непримиримая война с буржуазией ей кажется излишней жестокостью: «Вы так: чтоб тем, кому было плохо, было хорошо, а тем, кому хорошо было, было бы плохо. Для чего это?» – спрашивает она. Когда были угнетены рабочие и крестьяне, – Катя возмущалась. Теперь угнетена буржуазия – и Катя возмущается снова.