После неудачи «Сестер» он был особенно строг к себе, стремился максимально учесть свои возможности, «не переоценивать себя». И результат не замедлил сказаться: все то лучшее, что было свойственно творческой манере В. Вересаева, сконцентрировалось в «Невыдуманных рассказах», получив здесь наивысшее выражение.
Он всегда тяготел к автобиографизму, к изображению факта пережитого, виденного или кем-то ему сообщенного. Это и ограничивало возможности писателя, ко и придавало его произведениям неподдельность документа эпохи. Пережив же поражение на широких просторах романа, требующего крупных обобщений, В. Вересаев теперь уже пишет только коротенькие рассказы и как никогда крепко держится реальных, житейских случаев, что подчеркнуто и заглавием цикла.
Он вовсе не собирался отказываться от типизации в искусстве, не предпринимал он и попыток свести работу художника к копированию попадающихся на глаза человеческих характеров и происшествий. В «Невыдуманных рассказах» нет или почти нет выдуманного, но они вместе с тем плод кропотливой работы художника, его творчества, а не «фотографирования» действительности. История о том, как благодаря стараниям матери из мальчика Левы вырос холодный эгоист («Всю жизнь отдала»), состоит из четырех «невыдуманных» эпизодов, но все они произошли в разное время и с разными людьми. А «пунктирный портрет» «Супруги», где характеристика мужа и жены дается посредством их разговоров, вобрал в себя забавные реплики, записанные В. Вересаевым на протяжении десятилетий и, конечно же, не от одних и тех же людей. Некоторые же реплики придуманы автором по образцу тех, что были в его записных книжках. И так чаще всего.
Конечно, в цикле В. Вересаева немало и таких рассказов, где все, что описано, именно так на самом деле и происходило. В «Дне рождения» автор лишь назвал своего литературного секретаря Таней, а талантливый двенадцатилетний художник, с которого списан герой рассказа, стал «изумительно талантливым музыкантом». Во всем же остальном точно воспроизведена реальная история. Но и о подобных рассказах тоже трудно говорить, что они «просто из записной книжки». На полях одного из них В. Вересаев помечает: «До отчаяния плохо, переписываю в шестой раз. Без стержня, учительно. Беда!». И снова правит и переделывает «Euthymia».
Во внешне незамысловатых миниатюрах цикла писатель неизменно идет к типическому, к обобщению: либо из разбросанных по жизни «невыдуманных» фактов воссоздает единый человеческий характер и его судьбу (как в рассказе «Всю жизнь отдала»), либо выхватывает из жизни «готовую» историю, уже заключающую в себе обобщение (как в «Дне рождения»).
А те приемы «сжатия», «стискивания» сюжета, фразы, точный отбор фактов и деталей, в которых, как в капле, отражается мир, делали вересаевские миниатюры удивительно емкими. Писателя и раньше мучил секрет краткости. Еще в конце прошлого века он обнаружил явное пристрастие к форме лаконичной записи, отрывочному эпизоду. Дневник Чеканова («Без дороги») или «Записки врача» – это далеко не все примеры. С годами пристрастие к лаконичности усиливалось. «Великим хочешь быть – умей сжиматься» – не только заголовок одной из статей В. Вересаева о Пушкине, но и творческая программа, развитая затем в предисловии к «Невыдуманным рассказам о прошлом»: «…С каждым годом мне все менее интересными становятся романы, повести; и все интереснее – живые рассказы о действительно бывшем… И вообще мне кажется, что беллетристы и поэты говорят ужасно много и ужасно много напихивают в своп произведения известки, единственное назначение которой – тонким слоем спаивать кирпичи». А эти «кирпичи» совсем незачем «развивать», обставлять психологией, описаниями природы, бытовыми подробностями, разгонять листа на три, на четыре, – они и без того «представляют самостоятельный художественный интерес». И если в предисловии, несомненно, была доля полемической крайности, то самими «Невыдуманными рассказами о прошлом» писатель действительно раскрыл некоторые плодотворные «секреты краткости».