Все рассмеялись.
– Что же он? – быстро спросила Наташа.
– Да ничего. Ответа моего он никому не мог показать, потому что тогда бы прочли и его письмо: ну, а так врачу не пишут.
– Я не понимаю, Митя, как можно было так ответить, – сказала Вера. – Ведь он же ваш начальник?
– Да ну, Вера! всегда вот такая! – нетерпеливо повела Наташа плечами. – Так что ж такое?
– Как – что ж такое? Вот из-за этого Митя потерял место. Хорошо еще, что он неженатый человек.
– Голубушка, Вера, и женатые отказывались от мест, сказал я. – Читали вы в газетах о саратовской истории? Все врачи, как один человек, отказались. А нужно знать, какие это горькие бедняки были, многие с семьями, – подумать жутко!
Мы несколько времени плыли молча.
– Свобода вероисповедания… – задумчиво произнес Петька.
– К чему ты это сказал? – с усмешкою спросила Соня.
Петька помолчал.
– К чему я это, правда, сказал? – проговорил он с недоумевающей улыбкой. – А все-таки есть смысл.
– Какой же?
– Го-го! Какой! Свобода вероисповедания, – из-за нее в средние века сколько войн происходило.
– Ну, так что ж?
– Ну, так вот.
Я снова сел за весла. Лодка пошла быстрее. Наташа лихорадочно оживилась; она вдруг охватила обеими руками Веру и, хохоча, стала душить ее поцелуями. Вера вскрикнула, лодка накренилась и чуть не зачерпнула воды. Все сердито напали на Наташу; она, смеясь, села на корму и взялась за руль.
– Господи, вот сумасшедшая девчонка! Я так испугалась! – говорила Вера, оправляя прическу.
– Скорей, господа, скорей гребите! – говорила Наташа, откидывая распущенные волосы за спину.
Лодка вдруг с шуршащим шумом врезалась в тростник; нас обдало острым запахом аира, его початки закачались и раздались в стороны.
– Сильней гребите, сильней! – смеялась Наташа, нетерпеливо топая ногами. Весла путались в упругих корнях аира, лодка медленно двигалась вперед, окруженная сплошною стеною мясистых, острых, как иглы, стеблей. – Ну, вот, приехали! Вылезайте!
– Спорить трудно: действительно приехали! – засмеялся я.
Вера переглянулась с Лидой.
– Однако! Довольно-таки по-суворовски! – сказала она, поднимаясь.
– Ничего! Суворов был умный человек. Вылезай! Я вас в грёковской роще ужином накормлю.
– Да, если так, то… Ай, Наташа, осторожнее! Не качай лодку!
Мы вышли на берег. Спуск весь зарос лозняком и тальником. Приходилось прокладывать дорогу сквозь чащу. Миша и Соня недовольно ворчали на Наташу; Вера шла покорно и только охала, когда оступалась о пенек или тянувшуюся по земле ветку. Петька зато был совершенно доволен: он продирался сквозь кусты куда-то в сторону, вдоль реки, с величайшим удовольствием падал, опять поднимался и уходил все дальше.
– Не стоните, тут сейчас тропинка должна быть, – сказала Наташа.
Она остановилась и, подобравши волосы, широким узлом заколола их на затылке.
– Ах, Митя, если бы ты знал, как я рада, что ты приехал! – вдруг вполголоса сказала она и с быстрой, радостной улыбкой взглянула на меня из-под поднятой руки.
– Эй, вы… акафисты! – донесся из-за кустов голос Петьки. – Идите сюда: тропинка!
– Ну, слава богу! – облегченно вздохнула Соня, и все повернули на голос.
Мы поднялись по тропинке вверх. Над обрывом высились три молодых дубка, а дальше без конца тянулась во все стороны созревавшая рожь. Так и пахнуло в лицо теплом и простором. Внизу слабо дымилась неподвижная река.
– Ох, устала! – проговорила Вера, опускаясь на траву. – Господа, я не могу дальше идти, нужно отдохнуть… Ох! Садитесь!..
– Фу ты, безобразие! Как старуха охает! – сказала Наташа. – Сколько раз ты сегодня охнула?
– Старость приходит, о-ох!.. – вздохнула Вера и засмеялась.
Опершись на локоть, она закинула голову кверху и стала смотреть в небо. Мы все тоже сели. Наташа стояла на самом краю обрыва и смотрела на реку.
Ветер слабо дул с запада; кругом медленно волновалась рожь. Наташа повернулась и подставила лицо навстречу ветру.
– Господи!.. Наташа, смотри, где ты стоишь! – испуганно вскрикнула Вера.
Край обрыва надтреснул, и Наташа стояла на земляной глыбе, нависшей над берегом. Ната-ша медленно посмотрела под ноги, потом на Веру; задорный бесенок глянул из ее глаз. Она качнулась, и глыба под нею дрогнула.
– Наташа, да сойди же сию минуту, – волновалась Вера.
– Ну, Верка, не сентиментальничай! – засмеялась Наташа, раскачиваясь на колыхавшейся глыбе.
– Ах, господи, бешеная девчонка!.. Наташа, ну ради бо-ога!..