Девицы. Нет люди в воскресенье.
Мужья. Не хорошо так.
Девицы. Так уж надо.
Мужья. Прощайте Θома, будь здоров Никита, до свиданья Всеволод.
Девицы. Где ты Нюра наш желток.
Минин. Немного вас и мало нас.
Петров в судейском платье
Гонец-Гонец
я бежал недалеко
там нивы чёрные кидались
где одинокий лёд
и молча пазухой лежал колодец
и псы не вякали кругом
а волки сбрую почесали
и эта сеча началась
медведь сказал и я бежать могу
куда племянницей летит пчела
кто небо обозрит умом?
водкой потекла печаль
а не улыбкой силача
и молоток грудной сын
нам скажет трудно брести носы
в сей вечный праздник
и ходят все в водобоязни
уж все готовы к виду казни
и пальцем щелкают картуз
племянника трясясь везут
родимый грешником смеётся
лепёшку ест, дрожит пыхтит
тут многие встают с колен
и шепчут чтоб ты околел
в триглазом шейном он платке
смиреньем был прикрыт в палатке
и зубы просьбы полагал
к ногам священника полка
не дым восходит из лампадок
а дух выходит из него
все смущены какой удалый
в забвенье рока своего. Стена
и братство павших пленников
их таратайки коноплей
качались по полю стеная
и князь на берегу стоит
платком широким улыбаясь
не птичке перейти мосты
перелетев он страстью был
качаясь зыбко в гамаке
глядит в казнённого очки
а рядом Днепр бежал и умерев
он стал обедом червячков
была ужасная комедия
блудник змеёю спал беседуя
всему виною стал чиновник
и пухли крошечны веночки
в грязи мужской валяясь
плевки на грудь ловя
а он бежал недалеко
где плакал Разин шерстью псов
запоминая жесть псалмов
к дубравам чудным повлечён
вдали мерцает город Галич
показан как минутный палец
и слышит княжескую речь
суков полей и Вятки чернь
и он говорит не вы черепа
желаю доспехи вычерпать
молебен отслужи!!
Кричат торговые тузы
Монахов тень полуживых
Шипенье мух ослы грозы
Сказали небо никому
И так Урал родился с мукой
Перщебалдеев
житель водочку спросил
где ты руку занозил
я на поле хам лежал
вред вокруг меня порхал
ты же кислою вдовой
шла горошком за водой
нынче этой свечки лик
стал безбров мохнат велик
Путники а кто в каретке, кто в беседке, кто в шарабане, кто на метле, ну кто на зонтике, на столе, в котелке, на герани, скачут и мчатся по пустыне. Но им библейские орлы. Вот эти путники за кустами остановятся. Сядут и там сверлят свои дела. И у них дохлые семьи появляются. Они мутные как голова. И велит вам собираться поскорее да чтобы вы торопились. Там пришёл и казачок.
Папа. Который это казачок.
Мама. Наш плечистый борщок.
Казачок
врёте, врёте
ваш огонь по идиоте
сядьте, сядьте
здесь ведь казнь
Пелагея дрожащая опустилась на пупырышки и спрашивает: Кого здесь судят.
Борис Годунов. Здесь матушка не судят а казнят, т. е. печку строят.
Народ (поясу). Будь и ты великодушен. Пули-то и полетели.
Пелагея дрожащая. Не меня ли казнить будут. Вот словно люди идут. Не бубни. Душно кругом. Будний день. Вот вам барин кислых щей. Спасибошки по лбу ложкой.
Палач Миндаль. Не крути телом тварь, лучше бы ты меня гусиным жиром помазал. Что сегодня за день будний или праздник. Возле шведов нам тепло держаться и станем персики есть.
Конец совести
Отворили ворота да все и уехали.
Одна крестная мать в городе сидит и сапоги чистит будто дуэлянтша и рядом человек голову моет. Но тихий как старичок он её как орешек стукнет свалится и впредь не встанет. Сделай, он говорит, крестная мать мне подарок? А та ему не хочет никакого подарка делать.
Явление 5
Городничий, Хлестаков и Марья Антоновна с флейтой (разговаривают на уральской горке).
Марья Антоновна (поплевавши на флейту). И скажу я вам дорогой Григорий и Яковлевич Григорий, что мужчина вы белобородый и осанистый, мускулистый как эта местность, но зубами вы щёлк-щёлк, и я опрокажена. Прямо как слюна повисаю.
Городничий. Не бойтесь дорогая Фортепьянушка, ужли или нет не уж ли, а ужин, подарю я вам муфту и седьмой огонёк. Вы держите сей огонёк в придаточном положении. Там шьют вам кофту.
Хлестаков. Как смешно печёнкам. Присядем. Я чуть качаюсь.
Марья Антоновна. Си как моя флейта пищит си.
Городничий (бегает козлом ищет травки). Курчавый я, курчавый, поберегите меня детки. Я ем ловеласа.
Комендант. Довольно. С волками жить, рот не разевай.
Проходит свеча в тазу, проходит свеча в тазу, проходит свеча в тазу. Минин сидит, Пожарский сидит, Варварова поёт. Греков ползёт — все мы сидим. Кто не сидит из нас — Ненцов и Плебейкин не сидят. Вам птички людские пора бы присесть.
Полуубитый Минин. (с этажерки):
лежу однажды бездыханный
и образ вижу сонной бездны
вдруг вижу стрелок наслажденье
иль ярких птичек колыханье
папахи добрые девиц
и Мономах в кулак свистит
могильный холм растёт зелёный
зелёный он растёт зелёный
быть может круглый нет зелёный
медаль чиновника на нём
и шапка у него земля
ох шапка у него земля
сороконожка не змея
сороконожка это Тит
куда как славно Дон катил
свою вспотевшую волну
казак куда свой тучный глаз
бросает пасхой на волну
рыбак рыбак топи улов
на вал нисходят словари
латышские францусские
литовские ирландские
собачии посмешища
и смотрят на детинец
и щиплют рыжие усы
супруга мечется цените
метанье наше и писк росы
там лебедь беленький летит
дождём он поле моросит
сижу однажды виден в ряд
и ход и щёлканье дерев
и брюхо неба паучка
и вещая их пауза
не сплю не вижу Катеньки
а слышу лишь раскаты
огонь да частый передок
и я сижу где Катя
а стелют деды скатерть
ты скажут филин ватерпруф
я испускаю дух
они грибом меня морят
я тайно щёки надувал
они тогда не вытерпят
оставят мухой на валу
вот Катя каковы они
и вся судьба такой овин
могильной трубкою чернея
твоя рука угря чернее
на пашне ночь как человек