Я перевел взгляд на ближайшего от меня небеза, тот, поймав его, опасливо оглянулся… Невольно и я глянул туда же. Вепрев и вез сидели к нам спиной.
Небез лукаво подмигнул и вдруг так пристально уставился на меня своими круглыми кошачьими глазами, что я почувствовал, как работа в его мозгу стала индуцироваться в моем.
– Уйя… Уйя… – родился звук в моем сознании…
– Кто Уйя? Кто Уйя? – спросил я мысленно.
Тот, снова боязливо оглянувшись, ткнул себя пальцем в грудь.
– Так, – подумал я. – Значит, ты – Уйя… Очень приятно. Ну, а я – Андрей…
Небез понял меня, морщинистое лицо осветилась радостью.
Остальные небезы внимательно следили за нашим коротким разговором и, видимо, сочувствовали ему, так как радость Уйя разлилась и на их лицах.
«Черт возьми, дело не так плохо!» – подумал я с невольным душевным подъемом, – у нас есть сочувствующие…
Уйя, не отрывавший от меня взоров, довольно закивал головой…
В этот момент снаружи погас свет: кончился коротким лунный день, начиналась ночь. Воспользовавшись темнотой, я с удовольствием потянулся, сбрасывая с себя остатки окоченелости, и снова замер, когда вспыхнуло стеклянное солнце в потолке машины.
Вепрев встал с кресла и подошел к нам:
– Ну, как, друзья мои, можете ли вы уже говорить?
Я не отвечал, Никодим тоже.
– Черт с ним, – подумал я, – пускай воображает, что мы еще не освободились от действия фиолетового луча…»
– Великолепно, – произнес Вепрев, – так меньше с вами хлопот… Лежите себе спокойненько!..
Машина замедлила ход и плавно опустилась на дорогу, – я слышал, как, шипя, раздалась под ней пыль.
Небезы продолжали сидеть истуканами. Вез обернулся к ним, и снова, как иголкой, кольнуло в мозг, а Никодим даже крякнул. Теперь я понял: вез отдавал свои распоряжения; его громадная голова излучала острую энергию, мысли его слишком интенсивно раздвигали нашу мозговую ткань.
Я осознал последнее приказание:
– Лопать!
Иначе нельзя было понять – во всяком случае, не «кушать», а гораздо грубее.
«Обращеньице!» – подумал я, не без ненависти глядя на существо «высшей породы».
Небезы засуетились, если можно так назвать их медлительные, задумчивые движения, может быть, только на одну сотую ускорившиеся.
Два небеза отделились специально для кормления своего дегенеративного владыки.
Один из белого лакированного ящичка совочком достал черный порошок и стал растирать его в ступке, смешав с небольшим количеством воды.
Другой в колбе нагревал воду над невидимым пламенем аппаратика пирамидальной формы.
Когда вода была достаточно нагрета, а порошок растерт, и то и другое первый небез смешал в колбе.
Теперь второй небез достал небольшую воронку из мягкого голубого материала с длинным эластичным концом. Этот конец вез глубоко запихал в свой дугообразный рот и стал его глотать…
Из колбы через воронку перелили непосредственно в его желудок всю жидкость…
Во время процесса кормления вез сидел неподвижно с остекляневшимся взором и, судя по его гримасам, не ощущал большого удовольствия.
Для Вепрева приготовили такой же напиток, он с удовольствием потягивал его безо всякой воронки.
Небезы удовлетворились тем, что вынули из сумок, висевших у каждого через плечо, щепотку порошка, более грубого, чашку и воронку с менее длинным концом; смешали в чашке порошок с холодной водой и смесь отправили таким же порядком внутрь.
Не знаю, как Никодим, но я, глядя на завтрак небезов, ощутил волчий аппетит.
Уйя посмотрел на меня, прочитал мои мысли и робко подошел к своему «господину». Тот переметнулся глазами с Вепревым и отдал бессловесное приказание:
– Накормить!
«Неужели они нас той же дрянью будут пичкать?» – содрогнулся я, видя манипуляции Уйя с черным порошком.
Уйя, став на колени и приподняв могучей рукой мою голову, поднес мне чашку. Напиток оказался приятного, сладковатого вкуса и очень питательным.
Никодим тоже не отказался от завтрака.
Черев пять минут во мне заиграла необыкновенная бодрость, а еще через пять и я, и Никодим, и небезы окунулись в глубокий сон.
– Вот так напиток! – восхитился я, погружаясь в блаженные грезы.