– Если бы мы захотели проследить от первого часа пробуждения и до нового сна проведенный вами день, – говорит Аркадий Семенович, – мы поразились бы: такая масса времени погибла без всякой пользы. Весьма широко распространено мнение, что жизнь человеческая слишком коротка и что на протяжении ее никак нельзя использовать всех тех возможностей, которые заложены в человеке щедрой природой: нельзя получить всеобъемлющего образования, нельзя поглотить ту массу знаний, которую дает современная эпоха, нельзя до-полна выявить свои творческие силы… Неправда. Всего этого легко достичь, если не совершать неразумных и нелепых поступков, поглощающих массу времени и энергии и укорачивающих человеческую жизнь…
Таково мнение Аркадия Семеновича. Я с ним согласен, у меня самого пропасть всяких ненормальностей – с точки зрения целесообразности, продуктивности и сохранения здоровья. Я тоже не умею распределять своего времени и расходовать рационально энергию. Этому я буду учиться, и я уже начал бороться со своими нелепостями…
Тревожит меня своим присутствием глухонемой слуга Вепрева – Никодим. (Если это нелепость, постараюсь ее поскорей ликвидировать). Даже не зная о том, что Никодим вошел или находится близко от меня, я начинаю чувствовать странное и смутное беспокойство… Всегда оно оправдывается появлением Никодима.
Странно! Другие глухонемые никогда не производили на меня подобного действия, так что объяснить свое душевное состояние жалостью, которую я испытываю ко всем калечным людям, нельзя. Буду наблюдать за ним.
А вот, когда я вижу Аркадия Семеновича, во мне вспыхивает глубокая, почти родственная нежность… Он такой мягкий, предусмотрительный, вдумчивый, отзывчивый; он кажется мне отцом родным, может быть, потому, что я с трех лет не знал ни отца, ни матери.
Наум Наумович Шариков – именинник 1-го дек. по ст. стилю – что-то больше не показывается, сидит в своем подпольи: очевидно, с головой ушел в научные изыскания, как я в свои стеклянные шарики.
V
30 августа
Ура!.. Ура!.. Сегодня я попробовал свои силы на шкатулке, и она поднялась в воздух!.. Правда, совсем немного, и сейчас же упала, но все-таки поднялась!..
Присутствовавший при этом Аркадий Семенович добродушно, ласково похлопал меня по плечу и обещался через 3–4 дня поставить меня на работу. В чем она заключается – не говорит. Думаю, что она серьезна и интересна, когда требуется человек с сильной волей и хорошим вниманием, какими считает меня – по заслугам ли? – мой учитель. Занятия с шариками и последнее достижение сильно утомили мою нервную систему, и Аркадий Семенович советует на время прервать их, чтобы дать возможность мне отдохнуть. Он предложил 3–4 денька не посещать хутора.
– Гуляйте по воздуху, по солнцу, набирайтесь сил. Работа, ожидающая вас, требует всего вашего внимания и всей энергии. – Таковы слова моего учителя.
Хорошо. Отдохну. А то с этими шариками я, кажется, потерял несколько шариков из собственной головы… У меня чуть ли не галлюцинации появились!
То вдруг замечаю, что глаза Аркадия Семеновича останавливаются на мне с выражением кровожадного зверя, собирающегося прыгнуть на жертву; в них чудится моментами какая-то роковая, свирепая сила, готовая обрушиться на меня и раздавить… Стряхиваю с себя оцепенение, всматриваюсь – ничего подобного, даже стыдно становится: попрежнему, добрый, нежный отеческий взгляд ласкает душу.
И я слышу порой, сидя в кабинете Вепрева, заглушенные стоны, исходящие из подземелья, и мороз пробегает по спине…
А появление глухонемого Никодима действует на меня так скверно, что я едва владею собой… Хочется крикнуть:
– В чем дело, товарищ? Что ты меня мучишь?
Но ведь он ничего не слышит!
Когда я замечаю его взор на себе, а он почему-то слишком часто задерживается на моей персоне, в его напряженности и неестественном блеске я читаю ужас и предостережение… В душе появляется сознание, что ты стоишь на краю пропасти и нет сил отойти от нее. Одно из двух: или он ненормален или я свихнулся.
Аркадию Семеновичу я ничего не говорил про свои галлюцинации, но он, такой чуткий, сам заметил мое нервное расстройство, чем и объясняется его предложение: 3 дня не посещать хутора.
Что же! Отдыхать, так отдыхать!