Он провел Геника по коридорчику и распахнул двери небольшой темной комнаты.
– А где же она? – сказал Геник, с недоумением смотря в темноту и не решаясь войти. – Быть может, скоро придет?
Юноша ничего не ответил на это, но, видя затруднение Геника, прошел вперед, зажег лампу на маленьком столике у стены и, по-прежнему боком, не глядя на посетителя, двинулся к выходу. Геник нерешительно спросил:
– Может быть, она… по делу ушла, товарищ?
Свирепый и подозрительный взгляд, исподлобья брошенный юношей, ясно дал почувствовать Генику неловкость своего вопроса. В самом деле, разве он знает, кто такой Геник? Оставшись один, приезжий с наслаждением растянулся на коротком диванчике и стал разглядывать комнату.
Здесь стояло два стола, один круглый, с цветной скатертью, – у дивана, другой, письменный, – у стены. На нем лежали книги, брошюры, разный бумажный хлам, блокноты, «нелегальщина». На светлых обоях смотрели пришпиленные булавками Бакунин, Лавров, террористы и Надсон. В углу, у шкафа, белела кровать снежной чистоты, закрытая пикейным одеялом. Нигде ни пылинки, все прибрано и аккуратно.
– Вот явочная квартира, – сказал себе, усмехаясь, Геник. – Идиоты! Они совсем потеряли голову из-за провалов. Явочная квартира у комнатного жильца – что может быть нелепее? Как только познакомлюсь с местным комитетом, сейчас же обращу на это внимание. Явка должна быть там, где ходит много народа. Например: зубной врач, адвокат, библиотека… Эх! И отчего это мне так хочется есть?
Он внимательно обвел взглядом комнату, но нигде не было даже малейших признаков съестного. Это еще более разожгло в Генике желание съесть что-нибудь и во что бы то ни стало. Он поднялся, порылся на окнах, в столе, но там не оказалось даже крошек.
– Если бы она была кисейная барышня, – сказал себе Геник, – то и тогда не могла бы питаться лунным светом. Сказано: «ищите и обрящете»!
Он походил немного взад и вперед, грызя ногти, потом решительно отворил нижнее отделение шкафа и вздрогнул от удовольствия: там лежали четыре яйца в бумажном мешочке, грецкие орехи, две груши. Груши исчезли, как сладкое воспоминание, но яйца оказались сырыми, и поэтому Геник сперва поморщился, а потом решительно разбил их и выпил, без соли, в один момент. Голод, однако, продолжал еще глухо ворочаться и брюзжать в желудке. Недовольный Геник уселся на полу и стал дробить орехи, ущемляя их дверцей шкафа.
– Конечно, – рассуждал он вслух, – я совершаю некоторое преступление. Но что такое частная собственность?
Треск раскалываемых орехов заглушил шаги девушки, вошедшей в комнату. Сначала она сконфуженно остановилась, затем покраснела и сказала:
– Ах, кушайте, пожалуйста! Я терпеть не могу орехов!
Геник вскочил с полным ртом, побагровел от мучительного усилия проглотить ореховую кашу и поклонился. Существо, стоявшее перед ним, ободрительно улыбнулось и сняло шляпу с маленькой русой головы. Геник протянул руку, бормоча:
– «Поклон от Карла-Амалии Грингмута».
– И вам «от князя Мещерского», – ответила девушка. – Да вы садитесь, пожалуйста! Конечно, не на пол, – рассмеялась она, – а вот сюда хоть, что ли! Вы давно приехали?
Говоря это, она прошлась по комнате, бросила взгляд на письменный стол, села против Геника и устремила на приезжего утомленные голубые глаза. Геник окинул взглядом ее маленькую, хрупкую фигурку и решил, что надо «взять тон».
– Приехал я недавно, сейчас, – сказал он протяжно, подымая брови, точь-в-точь так, как один из его знакомых «генералов». – Но прежде всего простите меня за то, что я съел у вас яйца и груши: я был голоден, как сто извозчиков.
– Ну, что за пустяки! – проводя рукой по лицу и глубоко вздыхая, сказала девушка. – Вот я вас попозже отправлю ночевать к одному товарищу из сочувствующих. Он богатый и угостит вас отличным ужином.
– Я приехал сейчас, с вечерним поездом, – продолжал Геник. – А что, в комитете получено письмо обо мне?
– Да, я получила это письмо, – задумчиво произнесла девушка. – Вы, значит, приехали устраивать?
– Да, – важно сказал Геник, вспомнив слова одного областника, – знаете, периферия всегда должна звучать в унисон с центром. А здесь, как нам писали, нехватка работников. Поэтому-то я и поторопился к вам, в надежде, что вы меня сегодня же сведете с каким-нибудь членом комитета, и мы выясним положение. Так нельзя, господа! Это не игра в бирюльки.
Он уже совершенно оправился от смущения и взял небрежно-деловую интонацию. Девушка улыбнулась.
– Вы давно работаете?
Геник вспыхнул. Проклятые усы, и когда они вырастут?