Менее пристальной, но еще более противоречивой была критика о втором и третьем томе «прометеевского» Собрания. Привлек внимание рецензентов заглавный рассказ второго тома «Пролив бурь» (см. примеч. к рассказу). Наряду с такими, как «Дьявол Оранжевых Вод» и «Трагедия плоскогорья Суан», он дал повод говорить об «изумительной фантазии вымысла и филигранной чеканке языка и стиля» писателя. В результате «каждая вещица Грина полна не только внутреннего, но и чисто внешнего интереса, – так мастерски владеет он фабулой» (Нива: Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к журналу. – СПб., 1913. № 9. С. 138). Противоположный, категорически отрицательный отзыв на второй том дал А. Николаев: «В бульварной занимательности г. Грину отказать нельзя, но настоящих, живых людей у него нет, и вероятно, не будет» (Заветы. – СПб., 1913. № 8. С. 182–183). Этот критик явно не понял тенденций развития творчества писателя.
Общая характеристика третьего тома – «Позорный столб» – содержалась в двух рецензиях. Л. Войтоловский развивал мысль о сходстве и отличии творческих подходов Дж. Лондона и А. Грина. Однако ему показалось, что в третьем томе «дикая и величественная прелесть его первых рассказов утрачивает свою тоскующую загадочность» (Киевская мысль – 1914. 3 мая. С. 3). По убеждению автора другой рецензии, в тех рассказах, где писатель «выходит за пределы облюбованного им круга тем и дает типично русские сюжеты», – он «перестает быть Грином и теряется в общей массе русских беллетристов. Не везде уместным кажется тогда полуиронический тон повествования, нет яркости красок, нет выпуклости и рельефности сюжета, бледнеют лица…» Такое впечатление произвел на критика рассказ «Приключения Гинча»: «в общем хорошо и живо написанный», но, с его точки зрения, не такой интересный как «экзотические» рассказы Грина (Новая жизнь. – Пг.; М., 1914. № 3. С. 152–153). В первых критических откликах на произведения Грина наметились все те акценты, которые будут сопутствовать восприятию его творчества.
Остров Рено*
Новый журнал для всех. – СПб., 1909. № 6. Стр. 49–70. То же в сб.: Грин А С. Рассказы. – СПб., 1910. То же в «прометеевском» СС. – Т. I. Штурман «Четырех ветров». – СПб., 1913. То же в кн.: Литературно-художественные сборники: «Прометей»: Избранные произведения современной русской литературы. – СПб., 1913. С. 181–207. Печатается по ПСС – Т. 12. Корабли в Лиссе: Повести и рассказы. – Л., 1927.
Штирборт – правый борт по ходу судна.
Клипер – быстроходное океанское трехмачтовое парусное судно, существовавшее до конца XIX в.
Южный Крест – созвездие в Южном полушарии.
Кабельтов – 1/10 часть морской мили (185,2 метра).
Штаг – снасть, удерживающая мачты.
Ванты – оттяжки для бокового крепления мачт.
Клюз – отверстие в борту и палубе для якорной цепи.
Фараон. – Здесь: название азартной карточной игры.
Лисель – парус, поднимаемый при слабом ветре сбоку от основных (прямых) парусов для увеличения их площади.
Шкот – снасть для растягивания парусов и управления ими.
Штуцер – старинное нарезное ружье.
Макао. – Здесы название азартной игры в карты или кости.
Брашпиль – лебедка с горизонтальным валом для подъема якоря.
Фал – трос для подъема рей, парусов, флагов и т. п.
Бушприт – горизонтальный или наклонный брус как продолжение носовой оконечности парусного судна, служащий для вынесения вперед носовых парусов (с целью улучшения маневренности судна).
Рассказ имел успех. В частности рецензент Н. Валентинов отмечал: «Особенно хорошо и сильно чувствует Грин природу. Прямо гамсуновские ноты звучат из рассказа „Остров Рено“» (Киевская мысль. – 1910. 16 марта. С. 2). А. Г. Горнфельд подчеркнул свободолюбие героя, ищущего новой жизни: «…Тарт отдает жизнь за эту свободу на необитаемом острове…» Он назвал Грина поэтом «напряженной жизни». И только с виду он «бытовик» – «за бытовыми красками гоняется с настойчивостью, которая подчас слишком заметна…»; однако иначе бы мы не так легко поверили рассказу о том, что произошло на острове Рено. «Здесь лезут в глаза не столько эти термины морского дела и подробности экзотического быта, эти лиселя, и штурвалы, эти дурнанги и араукарии, сколько явная преднамеренность, с которой их ищет автор… Бытовая точность нужна ему исключительно для убедительности, для оправдания его психологической фантастики» (Русское богатство. – СПб., 1910. № 3. Пункт 16. С. 145–147). Тезисы А. Горнфельда позднее поддержал и развил М. Левидов. Он увидел своеобразие писателя и в том, что «вопль» чеховских «Трех сестер»: «В Москву» он сменил призывом «на остров Рено». Так выразилось веяние времени – Грин должен был «отойти от России», отойти от русской литературы, которая после Чехова была «сплошным разоблачением Москвы»: «…Революция, общественность, индивидуализм, любовь, наука и т. д., разве не было все это „разоблачено“ и уничтожено с большей или меньшей страстностью… талантом?..», – писал М. Левидов. Нужно было отойти от всего этого, чтобы «поднять знамя романтического бунта, пусть наивного, но все же важного и ценного бунта против серой, унылой жизни» (Журнал журналов. – Пг., 1915. № 4. С. 3–6).