— Для чего это вы сделали? — спросил он нас.
Мы рассказали, что в школе у нас будет спектакль и мы с Костей будем представлять коня.
— Это очень хорошо, что у вас в школе придумывают для ребят такие развлечения. Ребята приучаются заниматься полезным делом. Вы скажите, когда будет представление, я тоже приду, — сказал папа.
Потом мы пошли к Шишкину, чтобы показать лошадь его маме и тёте.
— Ну вот, — сказал я, — папа придёт, а вдруг нам не позволят играть.
— Ты молчи, — говорит Шишкин. — Никому ничего говорить не надо. Мы придём заранее и спрячемся за сценой, а Ваню Пахомова предупредим, чтоб он, перед тем как выходить на сцену, сел на лошадь.
— Правильно! — говорю я. — Так и сделаем.
С тех пор мы с нетерпением ждали представления и даже заниматься не могли из-за этого как следует. Каждый день мы пробовали надевать лошадиную шкуру и ходить в ней для тренировки. Лика то и дело подшивала под шкуру куски ваты, так что лошадь в конце концов сделалась гладенькая, упитанная. Для того чтобы лошадиные уши не висели, как лопухи, Костя придумал вставить внутрь пружинки, и уши стали торчать кверху, как полагается. Ещё Костя придумал привязать к ушам ниточки. Он незаметно дёргал эти ниточки, и лошадь шевелила ушами, как настоящая.
Наконец наступил долгожданный день представления.
Мы незаметно принесли лошадиную шкуру и спрятали позади сцены. Потом мы увидели Ваню Пахомова. Костя отозвал его в сторону и говорит:
— Слушай, Ваня, перед тем как выходить на сцену и драться с головой, ты зайди за кулисы. Там будет стоять приготовленная для тебя лошадь. Ты на эту лошадь садись и выезжай на сцену.
— А что это за лошадь? — спрашивает Ваня.
— Это не твоя забота. Лошадь хорошая. Садись на неё, и она повезёт тебя куда надо.
— Не знаю, — говорит Ваня. — Мы ведь без лошади репетировали.
— Чудак! — говорит Шишкин. — С лошадью ведь гораздо лучше. Даже у Пушкина написано, что Руслан ездил на лошади. Как там написано: «Я еду, еду, не свищу, а как наеду, не спущу!» На чём же он едет, если не на лошади. И в «Родной речи» у нас есть картинка, там Руслан нарисован на лошади.
— Ну ладно, — говорит Ваня. — Мне и самому неловко ходить по сцене пешком. Витязь — и вдруг без лошади.
— Только ты никому не говори, а то весь эффект пропадёт, — говорит Костя.
— Хорошо.
И вот, когда публика начала собираться, мы незаметно пробрались за кулисы, приготовили лошадиную шкуру и стали ждать. Ребята суетились, бегали по сцене, проверяли декорации. Наконец раздался последний звонок и начались выступления ребят. Нам всё хорошо было видно и слышно: и как читали стихи, и как делали физкультурные упражнения. Мне очень понравились физкультурные упражнения. Ребята делали их под музыку, чётко, ритмично, все, как один. Недаром тренировались две недели подряд. Потом занавес закрылся, на сцене быстро установили фанерную голову с открывающимся ртом и Игорь Грачёв спрятался за нею. Тут появился Ваня. На голове у него был блестящий шлем, сделанный из картона, в руках деревянное копьё, выкрашенное серебряной краской. Ваня подошёл к нам и говорит:
— Ну, где же ваша лошадь?
— Сейчас, — говорим мы.
Быстро влезли в лошадиную шкуру — и перед ним появился конь.
— Садись, — говорю я.
Ваня залез мне на спину и уселся. Тут я почувствовал, что коням не сладко живётся на свете. Под тяжестью Вани я согнулся в три погибели и покрепче вцепился в пояс Шишкина, чтоб была опора. Тут как раз и занавес открылся.
— Но! Поехали! — скомандовал Ваня, то есть Руслан.
Мы с Шишкиным затопали прямо на сцену. Ребята встретили нас дружным смехом. Видно, наш конь понравился. Мы поехали прямо к голове.
— Тпру! Тпру! — зашипел Руслан. — Куда вас понесло? Чуть на голову не наехали! Осади назад!
Мы попятились назад.
В зале раздался громкий смех.
— Да не пятьтесь назад! Вот чудаки! — ругал нас Ваня. — Повернитесь и выезжайте на середину сцены. Мне монолог надо читать.
Мы повернулись и выехали на середину сцены. Тут Ваня заговорил замогильным голосом:
Он долго читал эти стихи, завывая на все лады, а Шишкин в это время дёргал за ниточки, и конь наш шевелил ушами, что очень веселило зрителей. Наконец Ваня кончил свой монолог и прошептал:
— Ну, теперь к голове подъезжайте.
Мы повернулись и поехали к голове. Не доезжая до неё шагов пяти, Шишкин начал хрипеть, упираться ногами и становиться на дыбы. Я тоже стал брыкаться, чтобы показать, будто конь испугался головы великана. Тут Руслан стал пришпоривать коня, то есть, попросту говоря, бить меня каблуками по бокам. Тогда мы подъехали к голове, и Руслан принялся щекотать ей ноздри копьём. Тут голова как раскроет рот да как чихнёт! Мы с Шишкиным отскочили, завертелись по всей сцене, будто нас отнесло ветром. Руслан даже чуть не свалился с коня. Шишкин наступил мне на ногу. От боли я запрыгал на одной ножке и стал хромать. Ваня снова стал пришпоривать меня. Мы опять поскакали к голове, а она принялась на нас дуть, и нас снова понесло в сторону. Так мы налетали на неё несколько раз, наконец я взмолился.