Сам начальник пожарной охраны, уже подвыпивший, сидел за столом с брандмейстером и, обсасывая селедочную голову, мечтательно говорил:
— Да-с, Сеня, дождались… Ждали, ждали и дождались. Тревога будет. Смотр вроде бы… Ты вот, Сеня, сомневаешься, что тревога будет, а мне, Сеня, доподлинно известно. Мне товарищ Иваненко сказал. «Завтра, говорит, или сегодня будет у вас, Иван Федорович, тревога произведена для пробы».
— Хм, — сказал брандмейстер, выпивая стакан самогонки и нюхая хлебную корку.
— Вот ты, Сеня, сомневаешься, — продолжал начальник охраны, — «хм» говоришь, а мне от тебя обидно это слышать. Не ожидал я от тебя этого, Сеня.
Начальник охраны икнул в руку и пересел ближе к брандмейстеру.
— Сеня! — сказал он. — Дождались… Заметили нас… Выпьем, Сеня, поэтому. Сегодня или завтра тревога по примеру столичных городов Петрограда и Москвы… Смотр вроде бы. Смотр, так сказать, пожарных сил. Ведь это что значит? Ведь это, Сеня, значит, что мы, пожарные, — силища в республике. Это значит, что с нами считаются, смотры нам делают. Взять хоть нас: команда у нас маленькая, слов нет, а поставлены мы на опасное дело, при мастерских. Случится пожар, не будь нас — на триллионы убытки.
— Хм, — сказал брандмейстер, нюхая селедочную голову.
— Да-с, — продолжал начальник охраны, — ты вот, Сеня, мелкота, сопля, брандмейстеришка несчастный… Тебя, Сеня, на смотру нипочем не заметят. Ну, может, сдуру кто-нибудь и ляпнет: благодарю, мол, товарищ брандмейстер, за службу… А дальше дудки-с… Дальше, Сеня, мне лавры принадлежат. Потому что я начальник пожарной охраны. Голова, так сказать. Меня, Сеня, обязательно заметят. Ага, скажут, вы начальник пожарной охраны? Да, скажу, так точно. Ага, скажут, образцовая, превосходная команда у вас, образцово поставлено пожарное дело… Вот, скажут, отныне вы герой труда… А самый главный какой-нибудь из комиссии подойдет. Ага, скажет, занести этого героя на Красную доску, пожаловать ему орден Красного Знамени.
Начальник охраны дважды икнул и покачиваясь пошел к жене на кухню.
— Маша! — сказал начальник охраны, стуча себе в грудь. — Маша, голубчик… Я герой труда… Меня обнимают, ордена мне вешают… Я, Маша, гордость России. На меня вся Европа смотрит.
Не дождавшись от жены ответа, начальник пожарной охраны нетвердо пошел опять в комнату.
— Сеня, — сказал он, — Сеня, голубчик… Чувствуй, лахудра… Я герой труда. А ты тля, пигалица.
— Позвольте, — обидчиво сказал брандмейстер, печально жуя огурец. — Позвольте, Иван Федорыч… Вы точно — начальник охраны, пущай, не спорю. А что касается благодарностей, то, извиняюсь, — моя команда. Я брандмейстер Перовской команды. Мне лавры… не позволю.
— Сеня, — сказал начальник охраны, — ну ладно, я не спорю. Пущай так. Твоя команда… Сеня, а ведь положа руку на сердце, — дрянь у тебя команда. С такой командой пропасть можно.
Сеня положил голову на стол и тихонько заплакал.
— Команда? — сказал он, вытирая слезы. — Команда, Иван Федорыч, точно что дрянь. Неважная команда. Ну, случится пожар — сам сгоришь с такой командой.
Начальник охраны с сожалением посмотрел на брандмейстера.
— Ну вот, Сеня, а ты хвалишься. Лавры себе приписываешь… Ты, Сеня, слабый человек, ты команду распустил. Ну да ты не плачь. Ты, Сеня, главное, каску начисти, чтоб сияла она. А команда пущай с линейки нипочем не сходит, а то срамота, неловко, ежели сойдет, — виду нет никакого — идут, что по грибы…
Начальник охраны встал и пошел за каской.
— Вот, — сказал он, вынося свою каску, — смотри, Сеня, как сияет. Ага, это чья, скажут, каска сияет так? Ага, это начальника пожарной охраны, ну так он…
Начальник не договорил — раздался тревожный звонок.
— Полундра! — закричал брандмейстер, пытаясь встать на ноги. Начальник охраны бросился во двор.
Через сорок минут команда выехала к месту тревоги. Вид у команды был ошалелый. Расположились кое-как. Сзади линейки бежал топорник, застегивая на ходу штаны. Брандмейстер сидел в линейке и тихо плакал. Начальник охраны сидел рядом и говорил:
— Не плачь, Сеня. Главное, чтоб каска сияла. Ага, скажут, это чьи там каски сияют так? А это, скажут, начальника охраны и брандмейстера. Ну так, скажут, и брандмейстер пущай уж будет герой труда. Не плачь, Сеня.
Когда команда приехала к месту тревоги, в толпе рабочих поднялся смех.
Пожарные выходили из линейки, как бабы на сносях. Начальники вышли обнявшись.
— Батюшки! — сказал кто-то. — Да они пьяны.
К начальнику охраны подошел агент.