Он внезапно умолк. Сколько раз ему говорили, что риторика — его слабость.
— Но в таком виде она вполне безопасна, вполне, понимаете?
Мужчина с бледным лицом кивнул. Глаза его сверкали. Он откашлялся.
— Эти анархисты — ничтожества, — сказал он, — глупцы, слепые глупцы: применять бомбы, когда существует такая штука! Я думаю…
Послышался осторожный стук, вернее, легкое поскребывание ногтями. Бактериолог открыл дверь.
— На минутку, дорогой, — шепнула его жена.
Когда он вернулся в лабораторию, посетитель смотрел на часы.
— Бог ты мой, ведь я отнял у вас целый час, — сказал он. — Без двенадцати четыре. А мне нужно было уйти отсюда в половине четвертого. Но ваши препараты настолько интересны… Нет, положительно я ни минуты больше не могу задерживаться! У меня свидание в четыре.
Он вышел из комнаты, рассыпаясь в благодарностях; бактериолог проводил его до входной двери и, глубоко задумавшись, прошел обратно по коридору к себе в лабораторию. Он думал о том, какого происхождения его посетитель. Конечно, этот человек не принадлежит ни к тевтонскому, ни к заурядному латинскому типу. «Во всяком случае, боюсь, что это нездоровый субъект, — сказал себе бактериолог. — Как он пожирал глазами пробирку!» И вдруг тревожная мысль шевельнулась у него в мозгу. Он повернулся к стойке у водяной бани, затем — к письменному столу. Потом быстро ощупал карманы и кинулся к двери. «Возможно, я положил ее на стол в передней», — пробормотал он.
— Минни! — хрипло крикнул он из передней.
— Да, дорогой! — донесся откуда-то издалека голос.
— Было у меня что-нибудь в руках, дорогая, когда я разговаривал с тобой только что?
Последовала короткая пауза.
— Ничего, дорогой, я это отлично помню, потому что…
— Чтоб он провалился! — воскликнул бактериолог, опрометью бросился к двери и вниз по лестнице на улицу.
Минни, услышав, как с грохотом захлопнулась дверь, подбежала в испуге к окну. В дальнем конце улицы высокий тощий человек садился в кеб. Бактериолог, без шляпы, в ночных туфлях, бежал к нему, неистово жестикулируя. Одна туфля соскочила у него с ноги, но он не остановился, чтобы надеть ее.
«Он совсем сошел с ума! — сказала себе Минни. — А все эта проклятая наука наделала!» И она распахнула окно, собираясь окликнуть мужа. Высокий тощий человек внезапно оглянулся, и, видимо, ему в голову пришла та же мысль о сумасшествии. Он торопливо указал кебмену на бактериолога и быстро сказал что-то; хлопнула закрывающая кеб клеенка, свистнул кнут, зацокали копыта лошадей, и в один миг кеб и бактериолог, ринувшийся вслед за ним, промчались по улице и исчезли за углом.
Манни с минуту еще глядела им вслед, затем отошла от окна. Она была ошеломлена. «Конечно, он человек эксцентричный, — размышляла она. — Но бегать по Лондону, да еще в разгар сезона, в одних носках!..» И вдруг счастливая мысль осенила ее. Она быстро надела шляпку, схватила башмаки мужа, выскочила в переднюю, сняла с вешалки его шляпу и летнее пальто, выбежала на улицу и окликнула кеб, медленно тащившийся мимо.
— Поезжайте прямо, а потом сверните у Хэвлок-Кресчент: надо догнать джентльмена без шляпы, в вельветововй куртке.
— В вельветовой куртке, мэм, и без шляпы. Отлично, мэм.
И кебмен, с самым невозмутимым видом взмахнув кнутом, как будто каждый день ездил по такому адресу, тронул лошадей.
Несколько минут спустя мимо кучки кебменов и зевак, столпившихся у извозчичьей биржи на Хаверсток-Хилл, промчался во весь опор кеб, запряженный тощей рыжей кобылой.
Они молча проводили его глазами, и, как только он исчез, пошли толки и пересуды.
— Да это же Гарри Хикс. Что это с ним? — промолвил тучный джентльмен по прозванию старина Тутлс.
— Здорово он кнутом работает — со всего плеча, — заметил мальчишка-конюх.
— Ого! — воскликнул старикан Томми Байлс. — А вот еще один сумасшедший. Провалиться мне на месте, если я вру!
— Да это же старый Джордж, — заметил старина Тутлс. — Он и впрямь везет какого-то сумасшедшего, это ты правильно сказал. И как он только из кеба не вывалится! Уж не за Гарри ли Хиксом он гонится?
Группа у извозчичьей биржи оживилась. Раздались голоса: «Валяй, Джордж!», «Вот это скачки!», «Погоняй!», «Шпарь!»…
— А ведет-то все-таки кобыла, во как! — заявил мальчишка-конюх.