Однако и с художественной точки зрения повесть написана превосходно – чего стоит одни «сказ» от лица главного героя! Мастерство Шмелева совершенствуется очень быстро, и в 1912–1916 годах он становится одним из известнейших «молодых» прозаиков. Вместе с И. А. Буниным, Б. К. Зайцевым, А. Н. Толстым, С. Н. Сергеевым-Ценским их объединяли в группу неореалистов. Десятые годы в творчестве Шмелева связаны с «Книгоиздательством писателей в Москве» и сборниками «Слова», которые и издавали неореалисты.
Если горьковское «Знание» открывала поэма Алексея Максимовича «Человек», то в первом номере «Слова» мы найдем древнегреческий гимн «К Пану» в переводе В. В. Вересаева (он и Н. С. Клестов-Ангарский стояли у истоков всех издательских начинаний). Гимн прекрасной, разумной природе, ее вечному круговороту, ее творящему началу, некий пантеизм даже – вот что встречается в произведениях неореалистов. И у Шмелева в том числе. В повести «Росстани» (1913), например, помещенной в том же первом номере, именины героя сливаются с его поминками, но сама смерть воспринимается благостно, как некое звено в цепи вечно обновляющейся жизни. И умиротворением веет от последних дней главного героя, богатого купца, которого, между прочим, Шмелев теперь рисует с искренней симпатией. И в форме писатель близок стилю неореализма: передача в слове звука, запаха, цвета – впечатления (impression) заставляла некоторых исследователей называть этот стиль импрессионизмом. Для него же характерна и некоторая бессюжетность, отсутствие финала, ощущение мельком подсмотренной картинки жизни (как в рассказах «Волчий перекат» (1913), «По приходу» (1913), «Карусель» (1914), опубликованных соответственно в журнале «Современный мир», газетах «Речь», «Киевская мысль»). И поэтичность, напевность языка, порой переходящего в лирическую прозу, – качество, которое прекрасно схватил К. Д. Бальмонт в цикле стихотворений, посвященных «Росстаням», из книги «Ризы единственной»:
Тих и тепел был май…