Ян взглянул в небо. Не совсем понимая, что делает, он искал среди звезд контуры крылатой фигуры. Старые страхи всплыли у него в уме, выйдя из детских книжек, которые создавались для развлечения, но вместо этого будили ужас: картинки с огромными летучими мышами, крылатые люди. А, может, эти образы вышли из памяти предков, образы того, что когда-то видели люди и передали свои знания в генах через множество поколений?
Страх — летучая мышь. Страх, глубоко садящий во всех людях, перед тварями, которые летают в ночи.
Сильвия задрожала и попыталась крепче прижаться к Яну.
— Оно подлетает... Оно близко... О, Ян... — услышал он слова, почти что и не сорвавшиеся с ее губ.
— Где?
— Не могу сказать... Где-то наверху.
Он стал успокаивающе поглаживать ее и одновременно телепатически связался с наблюдателями. Их вопросы слились в единой целое:
— Где?..
— Мы еще не знаем.
— Смотрите пристальнее, — раздался в голове Яна голос Бергсона. — Мы должны увидеть его прежде, чем оно нанесет удар. Иначе те люди...
Бергсон замолчал. Выглядело это так. Словно он решил не позволять себе думать о том, что произойдет с собравшимися у костра в долине, если они вовремя не обнаружат опасность.
— Бейся жизни пламя!... — донеслись до Яна слова стариной песни.
— Я начеку, — передал Ян Бергсону.
— Смерть придёт за нами...
В голове Яна сверкнули мысли без слов. Шмузу, молившийся на своем языке богам своего детства.
— И пройду я долиной зла... — Это Барквелл, словно глас небесный.
Ян до боли напрягал глаза. Он знал, что Барквелл, Шмузу и Бергсон делают то же самое, пытаясь увидеть то, что обнаружила Сильвия. Она была их первым сигнальщиком, выдвинутым далеко вперед от основной цепи, охраняющей крепостные валы ночи.
Она должна предупредить их. Остальное уже их дело. Бергсон был почти что уверен в своих уникальных генераторах. Он проверил их множество раз. Из антенн-конусов вырывался невидимый вихрь мощного излучения. Он не мог повредить людям, задетый им человек даже не узнал бы об этом.
Но на самом деле эти генераторы были лучами смерти, только очень узкого действия. Они были созданы, чтобы уничтожить одно, и только одно существо, чуждую форму жизни, пройти через стаю голубей и убить одну черную ворону, не тронув ни перышка ни на одном голубе.
— Оно все ближе... ближе... — шептала Сильвия.
— Когда мы увидим его, то направим на него все генераторы, но не включаем, пока я не подам сигнал, — воспринял Ян инструкции Бергсона. — Нам нужно, чтобы оно попало в самый фокус излучения, и тогда ты уничтожим его.
И вместе с мыслями Бергсона, шепчущими в его голове, к Яну пришло чувство ликования, почти что триумфа. Все выглядело так, словно ученый сбыл старой собакой, много лет лежавшей по ночам у костров и предупреждая людей о появлении, а также помогая уничтожать ночных хищников, выходивших из ночи, медведей, больших кошек. И вот теперь этот старый пес снова учуял врага.
Ян чувствовал то ликование, что пело в душе Бергсона...
Ночь разорвали крики. Сильвия конвульсивно дернулась и зашептала что-то, но Ян не мог разобрать, что.
СОЩУРИВШИСЬ, ЯН уставился на костер в долине. Ему показалось, что собравшиеся у огня студенты отскочили друг от друга. Закричала женщина. Всего лишь раз. И смолкла. Затем хрипло завопил мужчина. И тоже замолчал. Ян мельком увидел человека, от чего-то отбивающегося.
Казалось, что-то потянулось и схватило его. На мгновение он замер, затем рухнул на землю, точно пустая оболочка, неспособная ни двигаться, ни кричать. В тот миг, что человек стоял, замерев, что-то словно выдернуло из него жизнь.
Затем Ян увидел, как дернулась женщина...
— Ян, оно здесь! — закричал в его голове голос Бергсона.
— Где оно? — эхом отозвался Шмузу.
— Не вижу эту проклятую тварь! — закричал Дик, отчаянно ища цель для смертоносного луча своего генератора и не находя ее.
— Где оно, Ян? — В мысли Бергсона внезапно прозвучала тоска.
— Где-то здесь, но я не знаю, где. Я не вижу его.
Глаза и уши Яна тут же дали ему доказательство, что чуждая форма жизни была действительно здесь. Люди внизу, у костра, все еще пытались убежать. Четко вырисовывающиеся на фоне огня, их тела были отчетливо видны. Так же четко были видны те, кто не двигался и уже никогда не будет двигаться.
— Мы должны найти это, — в мысли Бергсона звучала отчаянная настойчивость.