«Есть ли люди на других планетах?..»
Есть ли люди на других планетах?
Для докладов во парткабинетах
Кто найти бы тему лучше смог?
Разве лектор с темой «Есть ли бог?».
Эта тема главная, сквозная:
Как живется людям на Луне, —
И докладываем, мало зная,
Как им, людям, в нашей стороне.
Как им можется, живется рядом,
На работе и в кругу семьи?
Смотрим на Луну туманным взглядом,
Сочиняя тезисы свои.
ТАКАЯ ЭПОХА
В наше время, в такую эпоху!
А — в какую? Не то чтобы плохо
И — не шибко живет человек.
Сколько было — земли и неба
Под ногами, над головой.
Сколько было — черного хлеба
И мечты, как всегда, голубой.
Не такая она такая,
А такая она, как была.
И, груженую тачку толкая,
Мы не скоро дойдем до угла.
Надо ждать двадцать первого века
Или даже дальнейших веков,
Чтоб счастливому человеку
Посмотреть в глаза без очков.
ПЕРВЫЙ ВЕК
Первый век нашей эры. Недооценка
Из поэтов — Овидия. Из пророков — Христа.
Но какая при том глубина, высота.
Он мне кажется синим от неба и солнца,
Первый век. Век прокладки широких дорог.
(Кое-что мир до нашего века сберег.)
Все другие — второй, и четвертый, и пятый —
Затерялись в библиотечной пыли.
Первый век, словно статую, в прахе нашли.
Не развалины — выше берите — руины!
Все другие — навалом засыплю в суму.
А без первого века — нельзя никому.
Первый век. Все сначала. Первый век.
Все впервые,
О, какие воспоминанья живые
О тебе, первый век.
«Двадцатые годы, когда все были…»
Двадцатые годы, когда все были
Двадцатилетними, молодыми,
Скрылись в хронологическом дыме.
В тридцатые годы все повзрослели —
Те, которые уцелели.
Потом настали сороковые.
Всех уцелевших на фронт послали,
Белы снега над ними постлали.
Кое-кто остался все же,
Кое-кто пережил лихолетье.
В пятидесятых годах столетья,
Самых лучших, мы отдохнули.
Спины отчасти разогнули,
Головы подняли отчасти.
Не знали, что это и есть счастье,
Были нервны и недовольны,
По временам вспоминали войны
И то, что было перед войною.
Мы сравнивали это с новизною,
Ища в старине доходы и льготы.
Не зная, что в будущем, как в засаде,
Нас ждут в нетерпении и досаде
Грозные шестидесятые годы.
«Ставлю на через одно поколение…»
Ставлю на через одно поколение.
Не завтра, а послезавтра.
Славлю дальних звезд заселение
Слогом ихтиозавра.
Будущие годы — значит, следующие.
Многого я от них не жду.
Жду грядущие годы — едущие
В большой ракете
на большую звезду.
Ставлю на Африку, минуя Азию,
Минуя физику — на биологию.
Минуя фантастику, минуя фантазию,
На чудеса — великие, многие.
Ставлю на коммунизм, минуя
Социализм, и на человечество
Без эллина, иудея, раба, буржуя,
Минуя нынешнее отечество.
Из привычных критериев вырвавшись,
Обыденные мерки отбросивши,
Ставлю на завтрашний выигрыш
С учетом завтрашнего проигрыша.
БЕЗ ПРЕТЕНЗИИ
Перешитое, перелицованное,
Уцененное, удешевленное,
Второсортное, бракованное,
Пережаренное, недопеченное —
Я с большим трудом добывал его,
Надевал его, обувал его,
Ел за завтраком, за обедом,
До победы, после победы.
Я родился ладным и стройным,
С голубым огнем из-под век,
Но железной десницей тронул
Мои плечи двадцатый век.
Он обул меня в парусиновое,
В ватно-стеганое одел.
Лампой слабою, керосиновой
Осветил, озарил мой удел.
На его бесчисленных курсах,
Заменяющих университет,
Приучился я к терпкому вкусу
Правды, вычитанной из газет.
Мне близки, понятны до точки
Популярная красота,
Увертюра из радиоточки
И в театре входные места.
Если я из ватника вылез
И костюм завел выходной —
Значит, общий уровень вырос
Приблизительно вместе со мной.
Не желаю в беде или в счастье.
Не хочу ни в еде, ни в труде
Забирать сверх положенной части
Никогда.
Никак.
Нигде.
И когда по уму и по стати
Не смогу обогнать весь народ,
Не хочу обгонять по зарплате,
Вылезать по доходам вперед.
Словно старый консерв из запаса,
Запасенный для фронтовиков,
Я от всех передряг упасся —
Только чуть заржавел с боков.