Они забелеют,
как день на востоке,
они зашуршат
по рабочим рукам,
они разнесут
призыв к забастовке
по самым глухим
страны уголкам.
Когда же, запев
небывалые песни,
Москва оденется
в копоть и жар, –
на Красной, разбитой
снарядами, Пресне
бойцы их прочтут,
от восторга дрожа.
1925
Декабрьский туман
1
Петербургский
холодный туман:
это день
или это тюрьма?
Головою
спросонья качни:
это свет
или это ночник?
Дым,
как дерево,
тих и кудряв,
а деревья нависли,
как дым,
будто город –
с того декабря –
побелел
и остался седым.
Здесь прощальное небо
темней,
чем в глазах умирающих –
свет,
от морозного пота
камней,
от испарины
сгибнувших лет.
Будто этого утра
заря,
окровавясь,
осталась стоять;
будто всажен
ей в сердце заряд
и кинжала
вошла рукоять;
будто тот же мороз
по спине;
будто им
не в железо врастать, –
на сведенных руках
цепенеть
кандалам
Чернышева моста.
2
Если ты
начинаешь стареть –
в двадцать раз
здесь седеешь скорей;
в Невский шелест
рассветом влеком,
ты проснешься
уже стариком.
Сдавит сердце
свинцовый восторг:
это марево
или игра –
эти вздохи
дворцов и мостов,
усыпленных садов
филигрань?!
Это – выдумка
или всерьез?..
Здесь нельзя
разобрать никому:
сизой сети
седое сырье,
ледяная
рыбацкая муть.
Ни себя,
ни друзей не щадя,
здесь столетье
сходило с ума,
столбенеть
на твоих площадях,
петербургский
студеный туман.
1926
Синие гусары
1
Раненым медведем
мороз дерет.
Санки по Фонтанке
летят вперед.
Полоз остер –
полосатит снег.
Чьи это там
голоса и смех?
«Руку
на сердце свое
положа,
я тебе скажу:
ты не тронь палаша!
Силе такой
становясь поперек,
ты б хоть других –
не себя –
поберег!»
2
Белыми копытами
лед колотя,
тени по Литейному –
дальше летят.
«Я тебе отвечу,
друг дорогой, –
гибель нестрашная
в петле тугой!
Позорней и гибельней
в рабстве, таком,
голову выбелив,
стать стариком.
Пора нам состукнуть
клинок о клинок:
в свободу –
сердце мое
влюблено!»
3
Розовые губы,
витой чубук.
Синие гусары –
пытай судьбу!
Вот они,
не сгинув,
не умирав,
снова собираются
в номерах.
Скинуты ментики,
ночь глубока,
ну-ка – вспеньте-ка
полный бокал!
Нальем и осушим
и станем трезвей:
«За Южное братство,
за юных друзей!»
4
Глухие гитары,
высокая речь…
Кого им бояться
и что им беречь?
В них страсть закипает,
как в пене стакан:
впервые читаются
строфы «Цыган»…
Тени по Литейному
летят назад.
Брови из-под кивера
дворцам грозят.
Кончена беседа.
Гони коней!
Утро вечера –
мудреней.