Что ж, отступим все покуда –
Сталь о камень – тупится,
Отойдем на дальний хутор –
От воли ж – не отступимся!
Перед целой белой ратью,
Четверо да пятеро,
Те по крови; эти – братья
По коммуне матери!
А в станице суд-расправа.
Смерть грозится всякому;.
Генеральская орава
На расстрелы лакома.
Утром будут, казни, зверства…
Конь! Не хрустни веткою!
Не стучи о ребра сердце…
Темнотой – разведкою!..
2
В облака затмился месяц,
Ветер вьет пыльней,
Их всего в отряде десять
Грозных удальцов.
Две винтовки, сто патронов,
Но за них народ…
И Буденный, повод тронув,
Чуть шепнул: «Вперед».
Обворочены копыта;
Сабля, не звени!
Что свободою добыто –
Не сдадут они.
У станичного правленья
Чуть коптит фонарь,
Ставит пленных на колени
Белая шпана.
Вдруг – стрельба по конвоирам.
Пленным подан знак…
И – «Уррра» – над целом миром
Не сдержать никак.
Белым – чудится охвачен
Их отряд в кольцо.
Это – рубят, реют, скачут
Десять удальцов.
Рвутся в ужасе, как зайцы,
В темь офицера;
Им в догонку; «бей мерзавцев!»
И опять – «Уррра»!
Пусть же бой тот будет ведом
Много лет спустя, –
Эта первая победа
Конницы крестьян.
Из случайного отряда
В темноте ночей –
Встанет конная громада
Красных силачей.
3
Подступила у белых к горлу месть –
«Отомстим за позор мы сторицею.
Надо с берега красных метлою сместь,
Перевешав всех до Царицина».
Но и нам не охота идти на дно,
Но и наши отряды слились в одно.
И у белых надежда напрасная:
Наступать стала конница красная!
Стало дело тут явственно классово.
Отовсюду за белыми гонятся
И пехотой жмет Шелкоплясов их
И Думенко с Буденным – конницей.
Из Котельников и из Жукова
Стали белым печенки прощупывать, –
В этот год были хороши лова
У товарища Ворошилова;
Сорок дней подряд шел один отряд,
Сорок ден другой огибал дугой,
Шли на выручку Великокняжеской,
Окруженной бандою вражеской.
Сколько дыр на фронте заштопали;
Словно ветер мчалися по полю
На подмогу, в карьер, к Царицину,
Чтобы враг туда носа не высунул.
Боевая десятая армия
Всех славней четвертой дивизией:
Командиром Буденный не даром в ней
Всюду первый – По первому вызову.
Часть IV. Тяжкая година
1
Девятнадцатый год встал суров и хмур
Был антантин наемник юрок;
Было много в России кулацких шкур,
Так еще появился Шкуро.
Взял Деникин Курск, угрожал Орлом,
Надвигался тучею к Туле,
Изо всех щелей, изо всех берлог
Встали белые на ходули.
Генеральский сон полон был Москвой,
Распалялся мечтою мозг их:
Всю Россию пройдем до конца насквозь –
Всей России петля да розги!
В этот грозный час, по сту верст в день мчась,
Хоть никто не ждал, смотрят – где взялся,
Вдруг во фланг врагу, в кровянную згу,
Наш Буденный корпусом врезался.
От внезапья смолк офицерский полк,
Вдруг широкой просекой высияв, –
На прицел не взяв,
Полегла здесь вся,
Распласталась белых дивизия.
А Буденный в лет приказанье шлет, –
«Эй, друзья, коней не расседлывать!
– Наша жизнь быстра, наша сталь остра,
– Налетай же на Шкуро подлого!
– Не считать нам битв, не читать молитв,
– Эх, ты, мать наша, степь просторная,
– Кто счастлив судьбой, – будет помнить бой,
– До седых волос под Касторною!»
Вьется пыль столбом, бейтесь банды лбом, –
Наш Буденный – видите, сам он там, –
Шкуро мчится прочь, уползает в ночь
На карачках разбитый Мамонтов.
Дрогнул вражий фронт – им везде урон,
Их везде выметают начисто…
«Им помощник чорт», – убегая в порт,
На Буденного белый плачется.
Белых бив раз сто, взяли в плен вновь Ростов,
И прошли Кубанскою областью,
И видал Кавказ, как была ловка,
Как сияла армия доблестью.
Смелой грудью стой за советский строй,
На покой свободы не выменив. –
Красный клич знамен: Командарм Семен,
Заслужил ты красного имени.