1925
Красношейка
О Васейке
Красношейке
песня начата.
Барабан,
резвей забейся –
шаг наш рассчитай.
Мы спешим
веселым маршем
по тропе лесной.
Мы идем
на смену старшим
новою весной.
Пионер
Васейка Селин
первого звена –
жилка каждая
весельем
в нем напоена.
Образцовым
пионером
он уж целый год.
Красным галстуком
почетным
счастлив был и горд.
И резвиться
и трудиться
до семи потов,
шею мыть
и чистить зубы
он всегда готов.
На часах
стоял, как аист,
не боясь дождя.
Знал о деле
и о жизни
каждого вождя.
Он на лыжах
и в футболе
не был неуклюж.
На разведку
он без страха
шел в лесную глушь.
И во всем
он был примерным
удальцом – пока
не пришлось
отряду встретить
черного быка.
Этот бык
по кличке «Аспид»
грозен и угрюм.
Не затеешь
с ним в пятнашки
резвую игру.
Потрясая
долгим ревом
долы и луга,
нес он низко
и сурово
страшные рога.
И к Васейке
пионеру,
пересекши луг,
с бычьей
мрачною манерой
бросился он вдруг.
Туп и тяжек
под копытом
разъяренный скок.
До леска
домчать Васейка
не поспеет в срок!
«Красный галстук!
Красный галстук! –
закричал пастух. –
Брось на землю!
Бык не любит
этаких вот штук!»
Но позор
для пионера
сдать почетный знак,
как бы близкая
опасность
ни была грозна!
И Васейка,
напрягая
силы на бегу,
думал: «Нет!
Я красный галстук
сбросить не могу.
Это было б
униженьем
для всего звена, –
после этого
какая ж
будет нам цена?!»
И когда
ему осталось
хоть на землю лечь,
слыша грозное
сопенье
сзади самых плеч,
задыхаясь,
он заметил
у дороги – дуб…
Он к нему –
и к нижней ветви
прянул на ходу.
Сердце бьется
слишком шибко –
не подтянешь рук,
нету мочи
перекинуть
тело через сук.
Не трещи ты,
ветвь лесная,
до земли не гнись!
Горе бедному
парнишке
оглянуться вниз.
Там, копытом
землю роя,
раскачав рога,
ожидает
Красношейку
гнев и месть врага.
И от тяжести
слабея,
от тоски дрожа,
красный галстук
Красношейка
на груди зажал.
Но не бойтесь
за Васейку!
Он не одинок:
вкруг быка –
с боков и сзади –
топот быстрых ног.
Не таких
еще придется
им смирять скотов.
И на помощь
пионеру
каждый стать готов!
Тут такой
поднялся гомон,
топот, свист и крик,
что, поджавши хвост,
дрожащий
отступает бык.
Отовсюду
видя только
смелые глаза,
он, смущенный,
мелкой рысью
затрусил назад.
Что ж Васейка?
Он как будто
вовсе не герой.
Или бегают
герои
от быков порой?
Но рассказ
о Красношейке
много лет подряд
будет помнить
и в напевах
повторять отряд!
Как бы ни был
враг опасен –
помни об одном:
рдеет красная
повязка
на звене родном.
И какой бы
страшной тенью
не настигла жизнь –
подоспев,
помогут звенья.
Помни и держись!
Про Васейку
Красношейку
песня сложена.
Слава, слава
пионерам
первого звена!
Слава, слава
пионерам,
молодым сердцам,
выходящим
в жизнь – на смену
дедам и отцам!
1923
Сенька беспризорный
1
Травою сорной
растет беспризорный,
травою сорной
на самом ветру.
От этакой рожи
мороз по коже;
мороз по коже
жесток поутру.
Под сажей с грязью
узнаешь разве,
рассмотришь разве,
какое лицо?
От грязи с сажей
идешь на сажень,
не видя серых
глаз колесом.
«По Сеньке и шапка», –
твердит поговорка;
а вот про штаны
поговорок нет.
Без шапки – зябко,
в опорках – горько,
но как без штанов
показаться на свет?!
От этих штанов
и пошла история…
Кто толк понимает
в подобных вещах,
для этих голов
рассказ ускорю я:
сгорели штаны
у Сеньки Свища.
Кто в комнате спит
на теплой постели,
тому никак
не понять этих строк.
Поймет их лишь тот,
чьи щеки синели,
на голой панели
кто молча дрог.
Костер на углу
Петровки с Кузнецким
горит, горит
по морозным ночам…
Костер к себе манит
блеском и треском:
спиной привалиться –
спина горяча;
пока отойдет,
прогреваешь спину,
одно за другим
плечо, а потом,
когда коленки
шибко остынут,
к огню поворачиваешь
животом.
И так, постепенно
теплом лелеем,
следишь восход
по часам «буре»;
но сон ресницы
залепит клеем,
и вот… штаны –
дыра на дыре.
Травою сорной
растет беспризорный,
травою сорной
на самом ветру.
От этакой рожи
мороз по коже;
жесток по коже
мороз поутру.