Жил он в очень глубокой яме,
Под корягами, под соловьями,
Тихо-мирно усами, водил,
Сам собою руководил.
Там, где бабы стучат вальками,
Он охотился за мальками,
Там, где с хлебом стоит баржа,
Узнавали его сторожа.
Берегли они внуков и внучек:
— Не протягивать с берега ручек,
Будет очень большая беда,
Схватит сом — и прощай навсегда!
Но схватил он однажды спросонку
Небольшую мою блесёнку
И давай меня в яму тащить,
Только спиннинг с натуги трещит.
Я сцепился с ним, как с Поддубным,
Ох, и тяжко мне было и трудно,
Как хотел этим вечером он
Оборвать мой прекрасный нейлон.
Я не я! Я не Виктор! Не Боков!
Если сдамся над ямой глубокой,
Разразите меня грома,
Если я не достану сома!
Вот уже нас возле берега двое —
Я и сом, как бревно живое,
В воду хочет, а я не даю:
— Кто тебе говорил — поборю?!
Еле-еле в мешок его впятил,
Он по мне все хвостом колошматил,
Всю дорогу башкою мотал,
Воздух жабрами жадно хватал.
Бросил я его на соломку,
Отошел от него в сторонку,
Сом раскрыл свою страшную пасть
И признался: — Сильна твоя власть!
* * *
Не называйте стариков стариками!
Это и так понятно.
Не умрете — состаритесь сами,
Будет и вам неприятно.
Называйте по имени,
Величайте по отчеству,
Вспоминая ближайшего предка.
Дорогие товарищи, вот чего
Забываем нередко.
Особенно бабушек берегите,
Им не спится до полночи.
Если можете — помогите,
Хотя и не просят о помощи.
Скажите старушке:
— Варвара Власьевна,
А вы на пенсии помолодели. —
И засияет:
— Спасибо на слове.
В самом деле? —
И прифасонится,
И приосанится,
И говорить станет ласково-ласково,
И телевизор смотреть останется,
И отхлебнет чайку краснодарского.
Все становимся стариками.
Все уходим в конце концов.
Не стареют одни баррикады,
Баррикады октябрьских бойцов!
* * *
Я испытывал гоненья,
Безутешно горевал.
Но и в горькие мгновенья
Кто-то душу согревал.
Кто-то руку клал на плечи,
Кто-то мне шептал, как дождь:
— Успокойся, человече,
Ты до счастья доживешь!
Зла на свете очень много,
Злых людей невпроворот,
Но другая есть дорога,
И по ней добро идет.
И на дудочке играет,
Не пугаясь вражьих стрел.
Добрых сердцем собирает.
Для чего? Для добрых дел.
Рузаевка
Майор во френчике защитном
Стоит и курит у окна.
Все шрамы у него зашиты,
В нем, как в кургане, спит война.
Рузаевка.
— Пивка хотите? —
Мы сходим с ним и пиво пьем.
Болтаем о семейном быте,
Судачим каждый о своем.
Все незначительное — в сторону!
Мы два мужчины, две судьбы.
Кукушка нам считала поровну,
Мы оба — с опытом борьбы.
— А вы в каких краях сражались? —
Он пиво пил, в меня глядел.
Оцепенело губы сжались:
— Я не сражался — я сидел.
И воцарился час печали.
И солнце спрятало лучи.
И только радостно кричали
Пристанционные грачи.
Объяснение с землей
Л. Безрукову
Земля моя исконная,
Подопытная Вильямса,
Ты мне жена законная,
Поссоримся — помиримся.
Медовыми гречихами
Ты всклень полна, как братина,
В тебя всего напихано —
И золота и платины.