Полети, моя мысль!
Полети, моя мысль,
На простор голубой,
Чтоб небесная высь
Подружилась с тобой!
Полети, моя мысль,
На цветущую рожь,
Чтобы после полей
Тебе крепче спалось!
Чтобы утром опять,
И свежа и вольна,
Ты в ущелье, в горах
Догоняла орла.
Чтобы крылья твои
Не подрезал никто,
Чтоб леталось тебе
Высоко-высоко!
Я влюблен
Лето — мята,
Лето — лен.
Я-то, я-то,
Я — влюблен!
В это поле
И межу,
Где по клеверу
Хожу.
В эти сосны
И кряжи,
В даль, в дороги,
В гаражи.
В пенье
Медных проводов,
В перспективу
Городов.
В фонари,
В подземный гул,
В широту
Рязанских скул.
В звонкий голос
Топоров,
В сытый рев
Степных коров.
Лето — мята,
Лето — лен.
Я-то, я-то,
Я — влюблен!
* * *
Вновь весна зашумела за рамами
Чернокрылой грачиной гурьбой.
ЖИЛ и УМЕР — два слова на мраморе
Под любой человечьей судьбой.
Но преследует не обреченность,
Не печальная боль телеграмм —
Сатанинская увлеченность
И пристрастье к любимым делам.
Я на улицу сельскую вышел.
Там, где судят про пашню и хлеб,
Вдруг такое словечко услышал,
Что душою и телом окреп.
Пусть я рухну, и руки раскину,
И земля прикоснется к губам,
Как наследство великое, сыну
Я свою жажду жить передам!
* * *
Поэзия, ты та же пашня
С потребной глубиной пласта.
И для тебя всегда опасна
Поверхностная пахота.
Поэзия! Ты громовержец,
Оратор с огненным копьем.
Ничем, ничем тебя не сдержишь,
Когда ты целишься огнем.
Поэт! И ты подобен грому.
Но если пламень не велик,
Не дай слететь пустому слову.
Останься нем! Замкни язык!
Кружевницы
Раньше думали: воля господа
Управляет усильем ума.
С этим девушка вологодская
Не согласна: она сама!
— Как зовут тебя, девушка? —
— Августа.
Вот уж год я в артели плету. —
Друг мой северный,
слушай и радуйся,
Здесь коклюшки поют на лету.
За ресницами очи серые,
Неожиданные, как весть.
Сколько в них милой скромности Севера,
Целомудрия здешних мест!
Мастерская наполнена гомоном —
Кружева, кружева, кружева.
Цех не очень-то важный, не доменный,
Но и в нем память предков жива.
Замечательное плетение!
Открывается мир чудес,
Это, собственно, изобретение,
Мастерство кружевных поэтесс.
В стекла окон стучатся синицы,
Говорят за мембраною рам:
— Не забудьте о нас, кружевницы,
Дайте место в узорах и нам!
Тишина
Мне иногда мешает тишина
Уснувшего квартала городского.
Она привычной жизни лишена,
В ней нет гудков и говора людского.
Я шум люблю! Мостов тяжелый грохот
Меня, как песня, радует в горах,
Мне нравится воды зеленый хохот,
Когда она дробится на камнях.
Мне по душе подземный гул вулканов,
Качающий гранитные хребты.
Я не люблю молчанья истуканов,
Меня страшат их каменные рты.
Мне нравятся шумящие вершины
В глухую ночь, в двенадцатом часу.
Как ни свирепствуй ветер — матерщины
Ты не услышишь ни в одном лесу.
Проснись, веселый шум планеты,
За раннее побу́женье прости.
И в автоматы первые монеты
Для разговоров ранних опусти.