Прислушайтесь:
— Тиу! Тиу!
— Чок! Чок!
Уж не горох ли сыплют
на поленце?
Бьет в соловьином горле
родничок,
И возникают дивные коленца.
Уж сумерки.
Пора бы свет зажечь.
Сиять весь день и солнышко устало.
Зачем же свет,
Когда светлее свеч
Горят повсюду
Люстры на каштанах!
Вирве
Брови — до неба.
Косы — до талии.
Вот мы какую
Видели в Таллине!
Голос звучит
Вызывающе тонко:
— Звать меня ВИрве.
— А кто вы?
— Эстонка!
— Вирве?
— А что значит Вирве?
— Сравненье.
Это по-русски —
Рябь и волненье.
С моря ко мне
Мое имя летело,
Ветром морским
В колыбели задело.
Всем городам
Изменю ради Таллина!
Я в этот город
Всем сердцем влюблен…
Брови — до неба,
Косы — до талии,
А красота
До сикстинских мадонн!
Гроза на Даугаве
Бруно Саулиту
Гроза за Даугавою
Клинки свои втыкает.
Она гремит по гравию
И смелых окликает.
На небе туча — занавес,
Бурлят бугры, буруны.
Садись за весла, Саулит,
Греби на берег, Бруно!
На нас волна-волчица
Сердито зубы скалит.
О, как бы не проститься
С женой любимой Скайдрит!
Ревет река неистово,
Но — богатырь у весел!
Он волосы волнистые
На лоб небрежно бросил.
Гребет! И волны колются
И падают с наклоном.
Он с Даугавой борется
И с богом Посейдоном!
Железные уключины
Пищат и стонут нежно.
Они давно приучены
К суровости мятежной.
Река — ее величество,
Вода — сплошные ямы.
Ну что, поэт лирический,
Поди забыл про ямбы?
Улыбка намечается
В лице его серьезном.
Такие не отчаются
Перед редутом грозным!
Звериным, рысьим выгибом
Волна волну торопит.
Мы выплывем, мы выгребем,
Река нас не утопит!
Вычегодская мадонна
Вычегодская мадонна,
Шея — белые снега.
К ухажерам непреклонна,
К темным личностям строга.
Платье греющего цвета
И рисуночек рябой.
Будто вся она одета
Летней радугой-дугой.
— Мне на речку мамой велено! —
Говорит она смеясь.
А под бровью, как под берегом,
Ходит глаз, как ярый язь.
Вот она выходит к Вычегде,
Вся как стройное весло,
Осторожно ставит ичиги,
Чтобы в речку не снесло.
Ставит ноженьку на камушек,
На белый, что яйцо,
Из корзины вынимает
Голубое бельецо.
Бьет вальком по синей юбке,
Раз и два и три раза.
А за ней следят из рубки
Капитанские глаза.
— Ах, заметьте! Ах, страдаю!
От любовных гибну мук.
Я с собой не совладаю,
Выпадает руль из рук!
Снизошла она, взглянула
На того, кто кудреват.
Сто ресниц, сто стрел Амура
В капитана вдруг летят!
— Слышать это мне нелестно,
Если вы из-за любви,
Из-за личных интересов
Так рискуете людьми!
Бровь кокетливо ломает
И, прелестнейшая лань,
Энергично выжимает
Чисто вымытую ткань.
А из рубки обалдело
Капитан речной глядит
И гудком, совсем не к делу,
Вдоль по Вычегде гудит!
Устюжанки
Шли бабы с туесами
По полю, овсом.
И рассуждали сами
Решительно о всем.
Одна была рябая.
Такая рябина
Бывает рано утром
На реке Двина.
Другая — вся пунцовая,
Как маки у плетней,
Наталья Огурцова,
Мать семерых детей.