Соловей распевал при Мамае,
Тешил смердов и голытьбу.
И напрасно его принимали
За разбойника на дубу!
Соловей распевал при Гитлере.
Мы тогда понимали, что он
Ободряет Россию: враги твои
Уберутся когда-нибудь вон!
Он от горя, что рыскают волки,
В диких зарослях плакал навсхлип.
Никогда его песни не молкли,
Никогда его голос не хрип.
И теперь! Вы прислушайтесь ночью —
Над собраньем ольховых тихонь
Бьет по песенному узорочью
И бежит соловьиный огонь.
Он погаснуть, я знаю, не может,
Он в России легенда легенд.
На лопатки его не положит
Никогда никакой конкурент!
* * *
Я не думал печалиться,
Когда не давали печататься!
Я вставал, открывал сеновал,
Шел к реке с полотенцем мохнатым
И подсвистывал и подпевал
В тон питомцам пернатым.
Грабли брал, шел в луга,
Где колхозницы пели.
— Я теперь ваш слуга!
— Докажи нам на деле!
Ах, как сено шумело на вилах
У проворных девиц!
Сколько было там милых,
Удивительных лиц!
Ну, какие права мои
Были тогда?
Повторяли слова мои
Люди труда.
Почему повторяли,
Не знаю и сам.
Я слова говорил,
Я слова не писал.
Жил я устно,
Жил не печатно,
Жил не грустно,
Жил не печально.
Цвел мой стих на устах,
Шел по кругу вприсядку,
Жил в живых голосах
Под гармошку-трехрядку.
Ко мне за песнями шли
Деревенские Дуни.
Где-то ждал меня шрифт,
Я о нем и не думал.
Что мне сборник стихов,
Что мне критиков мненье,
Если девушки до петухов
Распевали мои сочиненья!
Муравей
Без муравья вселенная пуста!
Я в этом убежден, товарищи.
Он смотрит на меня с куста
И шевелит усами понимающе.
Вся голова его — огромный глаз.
Он видит все, что мы, и даже более.
Я говорю: — Здорово, верхолаз! —
Он промолчал. Но мы друг друга поняли.
Я говорю: — Привет лесовику!
Не слишком ли ты много грузишь на спину!
А муравей молчит. Он на своем веку
И тяжелей поклажу таскивал.
Я говорю: — Прощай! — А он спешит
По дереву, бегущему на конус.
Поднимется к вершине и решит,
Что делать дальше. Бог ему на помощь!
И я пойду. И у меня дела.
Ты знаешь, муравей, мой друг хороший,
Природа и меня ведь создала,
Что б я всю жизнь спешил с веселой ношей.
* * *
Революция у нас в крови,
Как железо в яблоке антоновском.
Ну-ка, подойди, останови,
Обожжешься враз об это солнышко.
Революция — закон, металл,
Спаянный с живой людской ладонью,
Для нее любое беззаконье
Гибельно, — и Ленин это знал.
Весь я, революция, с тобой,
Я матрос, а ты моя эскадра,
Ты мой пост, а я твой часовой,
Чтоб к тебе враги не лезли нагло.
Ты прекрасна! Я тебе не льщу,
Я в тебя влюблен, как лебедь в Леду.
Ты дала мне крылья — я лечу
С верою в твою-мою победу!
* * *
Готовясь ночью к новоселью,
Сама сезонница-зима
Своей размашистой метелью
Воздвигла чудо-терема.
И чьи влиятельные визы
Ей разрешили в этот раз —
Великолепные карнизы,
Балконы, двери — первый класс?!
Белы поля, леса, дороги,
Все забрала зима в свой плен.
Как жалко, что медведь в берлоге
Не видит этих перемен.
А заяц… похитрее житель,
Хотя природой он не смел,
Но захватил себе обитель,
Какой сам Пришвин не имел!
* * *