далых,
И покровители цыганок —
Вас не видать на тех балах,
Как не видать помадных банок
На ваших окнах и столах!
XXVIII
Превозносимый всем уездом
Дом обольстительной вдовы
Бывал обрадован приездом
Гостей нежданных из Москвы.
Чиновник, на пути в отцовский
Далекий, незабвенный кров
(Спасаясь зайцем от долгов),
Заедет… умница московский,
Мясистый, пухлый, с кадыком,
Длинноволосый, в кучерском
Кафтане, бредит о чертогах
Князей старинных, о.
От шапки-мурмолки своей
Ждет избавленья, возрожденья;
Ест редьку, — западных людей
Бранит — и пишет… донесенья.
XXIX
Бывало, в хлебосольный дом
Из дальней северной столицы
Примчится борзый лев; и львом*
Весьма любуются девицы.
В деревне лев, глядишь, ручной
Зверек — предобрый; жмурит глазки;
И терпеливо сносит ласки
Гостеприимности степной.
В деревне — водятся должишки
За ним… играет он в картишки…
Не платит… но как разговор
Его любезен, жив, остер!
Как он волочится небрежно!
Как он насмешливо влюблен!
И как забудет безмятежно
Всё, чем на миг был увлечен!
XXX
Но мой помещик? Не пора ли
К нему вернуться, наконец?
Пока мы с вами поболтали,
Читатель, — староста, кузнец,
Садовники, покинув тачки,
Кондитор, ключник, повара,
Мальчишки, девки, кучера,
Столяр, кухарки, даже прачки —
Вся дворня, словом, целый час
Справляла «ветхий тарантас».
И вот, надев армяк верблюжий,
На козла лезет кучер дюжий;
Фалетор сел; раздался крик*
Ребят; победоносно взвился
Проворный кнут — и шестерик
Перед крыльцом остановился.
XXXI
Выходит барин… целый дом
За ним идет благоговея.
Безмолвно — в шляпах с галуном,
Надетых криво, два лакея
Ведут его… Приятель наш
Детей целует, на подножку
Заносит ногу, понемножку,
Кряхтя, садится в экипаж,
И под его дворянским телом,
Довольно плотным и дебелым,
Скрипят рессоры. «Взят тюфяк
На всякий случай! Ты, дурак,
Смотри, под горку тише… Что вы
Мне в ноги положили? стой!
Где ларчик?» — «Здесь». — «А! Ну, готовы?
Пошел!.. Я к вечеру домой».
XXXII
Уехал барин. Слава богу!
Какой веселый, дружный гам,
Какую шумную тревогу
Все подняли! Спешит Адам
Адамыч в комнатку… гитару
(Подарок будущей жены)
Снимает тихо со стены,
Садится, скверную сигару
С улыбкой курит… и не раз
Из голубых немецких глаз
Слеза бежит… и край любимый
Он видит снова — край родимый,
Далекий, милый… и, пока
Еще не высохли те слезы,
В убитом сердце старика
Взыграли радостные грезы.
XXXIII
Помещик едет. Легкий сон,
Надежный друг людей дородных,
Ям овладел… не видит он
Равнин окрестных плодородных.
О Русь! Люблю твои поля.
Когда под ярким солнцем лета
Светла, роскошна, вся согрета,
Блестит и нежится земля…
Люблю бродить в лугу росистом
Весной, когда веселым свистом
И влажным запахом полна
Степей живая тишина…
Но дворянин мой хладнокровно
Поля родные проезжал;
Он межевал их полюбовно,
Но без любви воспоминал
XXXIV
О них… Привычка! То ли дело,
Когда в деревню как-нибудь
Мы попадем, бывало… Смело,
Легко, беспечно дышит грудь…
И дорога нам воля наша,
Природа — дивно хороша,
И в каждом юноше душа
Кипит, как праздничная чаша!
Так что ж? Ужели ж те года
Прошли навек и без следа?
Нет! Нет! Мы сбросим наши цепи,
Вернемся снова к вам, о степи!
И вот — за бешеных коней*
Отдав полцарства, даже царство —
Летим за тридевять полей
В сороковое государство!..
XXXV
Раскинувшись на пуховых
Подушках, спит самодовольно
Помещик. Кучер пристяжных
Стегает беспощадно. Больно
Смотреть на тощих лошадей.
Фалетор на кобыле тряской
Весь бледный прыгает. Со связкой
В руках храпит себе лакей.
Бойка дорога. Все ракиты,
Как зимним инеем, покрыты
Тончайшей пылью. Жарко. Вдруг
(Могу ль изобразить испуг
Помещика?) на повороте
Ось пополам — и тарантас
(Прошу довериться работе
Домашней…) набок…Вот те раз!
XXXVI
Поднявшись медленно с дороги,
Без шапки, трепетной рукой
Ощупал спину, нос и ноги
Мой перепуганный герой.
Все цело… Кучер боязливо
Привстал… и никаких речей
Не произнес… Один лакей
Засуетился торопливо —
То вскочит сам на облучок,
То вдруг возьмется за задок,
То шляпу двинет на затылок…
Но как ни ловок он и пылок —
Напрасно всё… Что делать! Сам
Помещик вовсе растерялся,
Не верил собственным глазам
И, как ребенок, улыбался.
XXXVII
«Ах, чёрт возьми! Ну, что там?» — «Ось
Сломалась». Барин для порядка
Ее потрогал. «Да; хоть брось.
Ох, эта бестия Филатка!
(Филаткой звался старый плут
Каретник.) До деревни сколько?»
«Да будет верст пяточек». — «Только?
Скачи за кузнецом… да кнут
Возьми…» Но взоры в отдаленье
Вперило хитрое творенье,
Лакей… и вдруг он крикнул: «Э!
К нам едет барыня…» — «Где? где?
Какая барыня?» — «Полями.
Знать, оне взяли… Точно так»
«Не может быть!» — «Смотрите сами:
Оне-с…» — «Ну, ну, молчи, дурак!»
XXXVIII
Действительно: в кибитке длинной,
Подушками, пуховиком
Набитой доверху, в старинной
Измятой шляпке, с казачком,
С собачкой, с девкой в казакине
Суконном, едет на семи
Крестьянских клячах «chère amie»[10].
Своей любезной половине
Приятель наш едва ли рад…
Он бросился вперед, назад…
Им овладело беспокойство[11],
Весьма естественное свойство
Иных мужей при виде жен…
Кибитка стала… дыбом волос
На нем поднялся… слышит он
Супруги дребезжащий голос:
XXXIX
«Сергей Петрович, это вы?»*
«Я, матушка». — «Ах, мой спаситель!
Куда ж вы ехали?» Увы!
Разочарованный сожитель
Молчит уныло. «Верно, к той
Вдове? Уж эта мне вострушка!
Да говорите ж!.. К ней, Петрушка?»
Лакей проворно головой
Кивнул. «Ах, старый греховодник!
Вот я молилась — вас угодник
И наказал… Ну, как я зла!
А я вам просвиру везла!..
Неблагодарный! Отлучиться
Нельзя мне на денек, ей-ей…
Подвинься, Аннушка… Садиться
Извольте к нам — да поскорей».
XL
Покорный строгому веленью,
Садится муж. В его груди
Нет места даже сожаленью…
Всё замерло. Но впереди
Беду предвидит он. Подруга
Его когда-то молода
Была, но даже в те года
Не думала, что друг для друга
Супруги созданы… нет! муж
Устроен для жены. К тому ж
Неравный бой недолго длился:
Сергей Петрович покорился.
Теперь везет его домой
Она для грозного расчета…
Так ястреб ловкий и лихой
Уносит селезня с болота.
XLI
Вот тут-то я б заметить мог,
Как все на свете ненадежно!
Бог случая, лукавый бог,
Играет нами… Что возможно
Вчера — сегодня навсегда
Недостижимо… Да мы сами
Непостоянны… за мечтами
Гоняемся… Но, господа,
Хоть я воображаю живо,
Как вы следите терпеливо
И добросовестно за ним,
За бедным витязем моим, —
Однако кончить не пора ли?
Боюсь, приелись вам стихи…
За чистоту моей морали
Простите мне мои грехи.
XLII
Я прав. Мои слова — не фраза
Пустая, нет! С своей женой —
Заметьте — под конец рассказа
Соединяется герой.
Закон приличья, в том свидетель
Читатель каждый, сей закон
Священный строго соблюден,
И торжествует добродетель.
Но весело сказать себе:
Конец мучительной гоньбе
За рифмами… придумать строчку
Последнюю, поставить точку,
Подняться медленно, легко
Вздохнуть, с чернилами проститься —
И перед вами глубоко,
О мой читатель, поклониться!