В дальнейших поэмах Скотта («Мармион», «Рокби» и др.) влияние баллад несколько уменьшается, повествование приобретает более рационалистический характер, разрастаются исторические и археологические описания; из поэм выветривается легенда, и ее место занимает история. «Подражания старинным балладам» по внутреннему своему содержанию все больше приближаются к историческому роману.
Между тем, работая над поэмами, Скотт пробовал себя и в жанре романа. Еще в период своих первых баллад он задумывал роман в традиции старого «готического», или «страшного», романа со всякого рода сверхъестественными приключениями. Роман этот остался незаконченным. Затем, в 1805 году, он начал писать роман о восстании 1745 года, который назывался по имени главного героя «Уэверли».
Несколько позже, в 1808 году, он вернулся к этому жанру. Среди посмертных произведений историка Дж. Стратта (Strutt) Скотт нашел незаконченный роман «Куинху-холл» («Queenhoo-Hall»), в котором автор хотел дать читателю в беллетризованной форме сведения о быте и нравах средневековья. «Куинху-холл» принадлежал к тому жанру, который в XVIII веке называли романом археологическим: романическая интрига служила лишь для того, чтобы на нее можно было нанизать как можно больше сведений о быте и материальной культуре средневековья, Скотт закончил этот роман и напечатал его, но «Куинху-холл» не имел никакого успеха. Эту неудачу Скотт объяснял чрезмерной эрудицией автора — множеством всякого рода исторических сведений, которые подавили романическую интригу. Столь ученое воспроизведение средневековья, решил он, не может заинтересовать читателя: «У меня сложилось мнение, что роман, посвященный истории горной Шотландии и не столь давним событиям, будет иметь больший успех, чем рыцарская повесть». Так вновь возникла мысль о незаконченном «Уэверли».
Принимаясь за «Деву озера», Скотт сожалел о том, что в современных эпических поэмах нет обыденной реальности, людей, каких можно встретить в действительной жизни. Поэма, над которой он в то время работал, должна была воссоздать эту действительность. «Дева озера» повествовала о горной Шотландии в давно прошедшие времена, и тем не менее для Скотта это тоже была «обыденная реальность», так как, по его словам, он сам еще мог наблюдать описанные им нравы. Следовательно, он имел в виду не современную тему, а способ изображения, построенный на исторической и психологической правде. В противоположность традиционным эпическим поэмам, он хотел создать не отвлеченные характеры или страсти, а нравы, без которых ни характеры, ни страсти не могут быть правдивы.
Нравы, воскрешенные в «Деве озера», и пейзажи, проверенные по собственным наблюдениям, произвели на читателей столь сильное впечатление, что Скотт решил создать нечто подобное в прозе. «Я довольно долго жил в горной Шотландии, когда она была не столь доступна и посещалась туристами гораздо реже, чем теперь. Я был знаком со многими из тех, кто участвовал в боях 1745 года; они охотно рассказывали о старых битвах добровольным слушателям вроде меня. Естественно, мне пришло в голову, что старинные предания и высокий дух народа, который, живя в цивилизованном веке и стране, сохранил нравы, свойственные более раннему общественному укладу, могут послужить благодарным материалом для романа».
Но и на этот раз «Уэверли» не был закончен. Лишь через три года найдя написанные в 1805 году главы, Скотт дописал и напечатал первый роман из серии, создавшей эпоху в истории европейских литератур.
Баловень семьи, привыкший к комфорту английской дворянской усадьбы, к мирной, обеспеченной и сытой жизни, Уэверли отправляется в шотландскую глушь. Неожиданно для него самого посреди провинциальной деревенской идиллии он находит самую пышную романтику, о какой только мог мечтать. Мирное поместье майора Брэдуордина расположено поблизости от гор, а с гор спускаются гайлэндцы (горцы). Они приносят вместе со своим национальным своеобразием обилие экзотики, исторических воспоминаний и приключений, которые как будто никак не вяжутся с Современной эпохой. Он изумлен так же, как, по словам Скотта, были бы удивлены английские классики-рационалисты XVIII века Аддисон и Поп, узнав, что на северной оконечности острова живет такое странное существо, как Роб Рой.[3]