Роза Брэдуордин рассказывает Уэверли о страшных событиях, происходивших в этом провинциальном захолустье. «Уэверли не мог не содрогнуться, услыхав историю, столь напоминающую его собственные мечты. Эта девушка, едва достигшая семнадцатилетнего возраста, лучшая из всех девушек по своим душевным качествам и внешности, собственными своими глазами видела сцены, которые еще могут повториться... «Я теперь нахожусь в стране военных и романтических приключений, — думал Уэверли, — остается только узнать, какое участие я буду в них принимать». Судьба не поскупилась для него на приключения и испытания, и горная романтика едва не стоила ему жизни.
Так в мирный современный быт входит элемент авантюры и опасности, характерный для «древних времен», о которых можно прочесть у Ариосто, Тассо и Фруассара.
Вторгшаяся в прозу жизни романтика ничуть не фантастична, но совершенно реальна. Читатель убеждается в этом вместе с Уэверли. Загляните в глухие углы Шотландии, прогуляйтесь в горы, поживите где-нибудь в деревне — и вы обнаружите, что действительность весьма романтична. Прочитайте историю, постарайтесь вообразить себе государственные перевороты, восстания, битвы — и вы увидите, что история интереснее любого романа. И, чтобы роман стал интересным, он должен стать правдивым в историческом и в этнографическом отношениях.
Восстание претендента 1745 года было бы непонятным без знакомства с нравами горной и равнинной Шотландии. Но эти нравы могут быть объяснены только историей страны и ее обитателей. Романы Вальтера Скотта основаны на историческом и этнографическом изучении страны; потому-то они и были восприняты современниками не только как художественное, но и как научное откровение.
«Уэверли» повествовал о событиях шестидесятилетней давности. Конечно, за этот период в Шотландии многое изменилось; однако древние нравы, ведущие свое происхождение от предыдущих эпох человеческого общества, сохранились в своей первобытной чистоте. Что же такое современность и можно ли противопоставлять ее прошлому с той категоричностью, с какой это делали классики и просветители XVIII века? По мнению Скотта, в современности заключены следы многих прошедших эпох и старых культур. В ней борются социальные силы, каждая из которых имеет свои глубокие корни в истории. Поэтому рассматривать современность вне истории невозможно, а следовательно, всякий романист, изображающий общество, является вместе с тем и историком. Так Скотт приходит к одному из основных принципов своей эстетики.
Два следующих романа Скотта — «Гай Мэннеринг» (1815) и «Антикварий» (1816) — не являются романами историческими в прямом смысле этого слова, так как действие их происходит во времена совсем недавние. Однако и в этих романах действие имеет исторический рельеф, потому что общество характеризовано в них с необычайной конкретностью, в его установлениях и традициях, идущих из глубокой древности и неожиданно заявляющих о себе посреди совсем другой цивилизации. И в этих романах также есть «чувство времени», движение истории, связанное с социальной борьбой и общественным развитием.
Через несколько месяцев после «Антиквария», в том же 1816 году, появился один из самых известных романов Скотта — «Пуритане».
Действие этого романа протекает в конце XVII века (точнее — в мае 1679 года). Во всей Шотландии — в Эдинбурге так же, как и в самых глухих ее углах, — еще сохранялась память об этих страшных событиях, о восстании, о битве у Босуэлского моста, о последовавших затем гонениях и казнях, а также о героях восстания, ставших в сознании народа чем-то вроде мучеников. Идеи, их вдохновлявшие, к концу XVIII века утратили свою былую действенность, однако, наблюдая современных пуритан, Скотт мог довольно ясно представить себе этот уже вымиравший исторический тип. «Пуритане» были созданы не только по книжным источникам, но и по наблюдениям «живой старины», рассеянной в шотландских городах и местечках.
Почти в той же степени относится это и к «Роб Рою». Изображенные в нем события давно отзвучали, и только старики могли рассказать Скотту кое-что по воспоминаниям своей молодости. Однако восстановить старую Шотландию начала XVIII века было нетрудно: она жила интенсивною жизнью, сохраняя свои традиции, обряды, нравы и в известной мере даже свой старый образ мыслей. Вот почему так трудно отделить «современные» романы Скотта от его «исторических» романов. Вот почему сам Скотт считал своим первым «историческим», в полном смысле этого слова, романом только «Айвенго» (1819).