«Великий миг!..»*
Позднее с некоторыми изменениями как финальное стих. сб. «Россия без „Ъ“: Синий Благо-Весть» (Харбин, 1921).
Фаин*
Публикуется по: Март В., Эльф Г. Фаин. [Владивосток: К-во «Хай-шин-вей», 1919]. На обл.: «Сумерки Четверга. Великий Град Трепангов. Март. 1919 год».
Гавриил Эльф – псевд. младшего брата В. Марта Гавриила (1898/9-1922?), поэта и переводчика, вскоре сменившего псевдоним на «Фаин». Слово это было хорошо знакомо причастным к «наркозам»: фаин – состояние творческого экстаза, на сленге эпохи также абстинентный синдром у опиоманов. Как поясняет завсегдатай опиумных притонов Китая беллетрист Б. М. Юльский (1912–1950?), «фаин – точный перевод: штраф за курение, – реакция, выражающаяся в потребности новой порции опия» (Юльский 2011:318).
Г. Н. Матвеев окончил Дальневосточное мореходное училище, плавал штурманом на кораблях Добровольного флота. Некоторое время служил в артиллерийском дивизионе Белой армии на о. Русский. Стихи писал с детства, как и прочие братья Матвеевы, заполнявшие своими сочинениями домашний журн. «Мысль». В 1919-1920-х гг. публиковался в газ. «Эхо», журн. «Лель» и «Творчество», в начале февраля 1920 г. подписал «Манифест дальневосточных футуристов», участвовал в лит. вечерах во Владивостоке и Чите (январь 1921).
Н. Ф. Насимович-Чужак посвятил Эльфу-Фаину одну из статей цикла «Дальневосточные поэты» (Неделя. 1920. № 3), отметив «полное бессилие содержания», «слабосильность <…> формы», «типично газетные слова» и «поэтическую недоношенность» Фаина. «Слабый, неорганизованный юноша, – писал он, – надсадно извивается пред Духом в своей жалкой комнатушке, – третий этаж направо, минуя помойную яму, – угрожая небу детскими кулачками». Все это не помешало Н. Асееву посвятить Фаину свою «мировую поэму» «Единственный житель города» (Бирюч. 1920. № 1, март. С. 5) – однако, перепечатывая поэму в сб. «Бомба» (1921), Асеев посвящение снял (видимо, вследствие конфликта с В. Мартом и отхода Фаина от футуризма).
Точные обстоятельства смерти Эльфа-Фаина неизвестны. А. Несмелов наряду с «чрезвычайно даровитым» В. Мартом вспоминал «его брата Фаина (фаин, китайское слово, обозначающее особое состояние после курения опиума), конечно же, наркомана и вдобавок еще и клептомана, уехавшего в СССР и там, по слухам, расстрелянного за участие в грабеже» (Несмелов 1995: 231). Согласно сведениям членов семьи, в действительности Г. Н. Матвеев умер в тюремной больнице; Н. Матвеев-Бодрый уточняет в дневнике: «Умер Ганя на тюремной больничной койке – в Иркутском централе, куда он попал на 5 лет, будучи осужден на 5 лет за кражу боа и дроби… Сгубила его наркомания, опиум, гашиш… Толкнул его на этот путь и брат Венедикт Март» (Архив Н. Н. Матвеева-Бодрого в ХКМ им. Н. И. Гродекова. Ф. 10. Оп. 1. Дд. 1-1700; дневники и записные книжки. Дд. 340 (с 1902 г.) – 709 (1977 г.)); цит по: Кириллова 2017:241. Некоторые стих. Фаина приведены нами в приложении.
28 марта 1919 г. в ЛХО состоялся «Вечер критики», посвященный обсуждению сб. «Фаин». Газетный отчет гласил:
«Клуб Литературно-Художественного Общества к 9 часам почти полон. Все присутствующие знакомы друг дугу. Определился постоянный контингент посетителей. Преимущественно журналисты и художники. Иногда мелькают студенческие куртки. Атмосфера дышит тем дружеским теплом, которое встречается лишь в среде русских свободных художников, материально не обеспеченных, но роднящихся духом, широкими замыслами и мощными мазками.
Председатель общества открывает собрание и сообщает, что сегодняшняя пятница посвящается критике нового поэтического произведения «Фаин», двух молодых поэтов В. Марта и Эльфа. <…>
Поэты В. Март и Эльф читают из книжки «Фаин» избранные произведения. Нужно сознаться, читают не выигрышно.
Выступления критиков сначала вялые вскоре оживились. Было три характерных течения в критике, которые мы кратко отметим. Первое течение, преимущественно объективной оценки, дал С. Третьяков. Остановясь на основных элементах поэзии: фабуле и связанной с ней идее, ритме, звуке и образности, он отметил некоторое преобладание идейности в поэзии В. Марта.