«Азиатские братья» — розенкрейцерский орден, возникший, как полагают, в Амстердаме около 1780 г. Его первым руководителем был Ханс Карл фон Экер. Несколько иного мнения по этому поводу придерживается французский исследователь Робер Амбелен: «Следует заметить, что слово "Азия" не имеет никакого отношения к этому эзотерическому ордену. Фактически речь идет о словесной аббревиатуре: посвященный в орден получал звание "Eques a Sancti loannis Evangelista" ("Рыцарь св. Иоанна Евангелиста"); начальные буквы этих слов составляют аббревиатуру EASIE» (цит. по: Hutin S. Des mondes souterrains ou Roi du monde. P., 1976. P. 252).
«Сат-Бхаис» — «Братство божественной сути»; санскритское слово «сат», как и русское «суть», означает сущее, реальное, непреходящее Бытие, субстанцию в противоположность акциденции.
...были основаны Прага и... даже Аллахабад... все те города, название которых означает «порог»... — Древнее, домусульманское название Аллахабада — Праяга («порог»).
С. 167. Фугитив (огтлат. mgere — «обращать в бегство») — сложенные из пальцев «рожки», защита от сглаза и нечистой силы.
С. 170. «...белый негр». — В мифологических системах народов Черного материка белый цвет означает причастность к «иным мирам», будь то мир богов, предков или демонов. «По поверьям конго, в начале были лишь темнота и вода, укрывавшие всю землю. В этом мрачном хаосе и царил Бумба Чембе. Он обладал чертами человека, но был невероятно высок и бел». «Мелом окрашивали тела жрецам при совершении обрядов, в которых они олицетворяли обитателей потустороннего мира. У духов умерших, по поверьям, бытующим у многих народов, кожа была белой»
[Иорданский В. Б. Звери, люди, боги: Очерки африканской мифологии. М., 1991. С. 10, 12). Заливая белой гипсовидной массой лицо брата, Ира-нак-Кессак приобщает его к царству мертвецов, превращает в «труп с окаменевшей головой», заодно проигрывая еще один мифологический мотив — мотив вражды между братьями, воплощающими в себе полярно противоположные аспекты бытия.
С. 172. ...траур черных судей Фелгы! — Речь идет о тайном обществе весьма загадочного происхождения, впервые заявившем о себе в Вестфалии в середине ХШ в., где оно противопоставило себя официальной юстиции, по собственному почину творя суд и расправу над неугодными ей людьми. Сохранилось считанное число документов, касающихся деятельности Фемы, однако она оставила о себе память в народном сознании как о сборище зловещих фигур в черных плащах с капюшонами, восседающих под сенью векового дуба в лесной глуши... Судя по многочисленным упоминаниям Фемы в произведениях Майринка, он питал особый интерес к истории и символике этой таинственной организации, в чем-то схожей с более поздним «Братством карбонариев» в Италии.
Человек на бутылке
С. 177. Меланхтон танцевал с Летучей мышью... — Не имея возможности пояснить все многочисленные реалии этой новеллы, ограничимся лишь отдельными замечаниями. Костюмированный бал, еще один «Bal macabre», на котором протестантский богослов Филипп Меланхтон (1497 — 1560) вальсирует с героиней знаменитой оперетты Иоганна Штрауса (1825 — 1899), а царь Александр Македонский с мечом в руке гонится за Гордиевым узлом, можно считать миниатюрным отражением некоторых сторон культурной жизни Европы накануне Первой мировой войны, в ту эпоху, которую Стефан Цвейг опрометчиво назвал «золотым веком надежности». Мешанина философских идей и художественных течений, духовная всеядность и бытовая вседозволенность, маскарад, ставший нормой жизни, и жизнь, превратившаяся в сплошной маскарад, «любовные треугольники» и «черные квадраты» — а посреди всей этой пестрой и зыбкой карнавальной круговерти — фигура «Палача в красной мантии вестфальской Фемы», зримый призрак грядущей мировой катастрофы. Еще мгновение — и топор Красного палача обрушится на бутылку, в которой задохнулся Пьеро, олицетворяющий метания человеческого духа, еще мгновение — и грянет роковой выстрел в Сараево, вслед за которым вся Европа, все человечество будут ввергнуты в кровавый шабаш «Вальпургиевой ночи».